— Если речь идет действительно о суициде, — вступила Валерия, — то нужно исследовать, какие факторы сыграли свою роль — психосоматические или наследственные. Сегодня я не буду заказывать рыбу.

«Инопланетянка» тут же возразила:

— Полная чушь, дитя мое! Дело ясное, это не самоубийство! У мужа были все основания от нее избавиться. Будь я криминалистом, то вела бы расследование именно в этом направлении и на всякий случай подключила хорошо обученных водолазов.

— Чтобы они обследовали все Средиземное море? Я слышал, что поиски тела объявлены безрезультатными, — вставил «бауарец».

Последняя реплика возмутила «блестящего»:

— Вы в самом деле находите, что нет более подходящей темы для разговора за столом, да еще в присутствии ребенка, чем трупы? Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом, например, о том, какой сюрприз ожидает дома нашу фрау Тункель. За время ее отсутствия в семье случилось пополнение — щенок.

Молчавшая до этого времени Амалия решила, что пора подключиться:

— Моя бабушка подобрала брошенного щенка. На ее месте так поступил бы любой человек. Мама, к сожалению, невротически реагирует на животных, но я думаю, что со временем она смирится с новым членом семьи.

— Какой породы? Сколько ему недель? — заинтересовался Ансгар. — Когда мы имеем дело с беспризорными детенышами, встает естественный вопрос: не привела ли потеря матери в очень раннем возрасте к тяжелой травме? В таком случае мы предлагаем помощь; если будут проблемы, звоните нам в любое время.

Эллен слушала лишь краем уха. По-видимому, уже все на корабле знали, что Ортруд была проблемной алкоголичкой и что из-за этого Герду приходилось несладко. «Инопланетянка» лишь озвучила то, о чем здесь, видимо, думали многие. «Господи, помоги! Ну и натворила же я дел! Из-за меня ему навешают убийство, — думала она. — Однако мне ни в коем случае нельзя впадать в паранойю. В конце концов, у Герда крепкое алиби».

На прощальном вечере все без исключения пили шампанское и слушали морские песни в исполнении артистов. Но до того состоялся благотворительный аукцион в пользу детской клиники для онкобольных, причем старая богачка ради такого дела рассталась с парой тысячных купюр. В конце вечера на сцену вышел директор круиза и продекламировал несколько стихотворений Рингельнатца,[26]того поэта, чье имя уже давно связано с приносящим счастье морским коньком.

Во время перерыва, пока подавали другие напитки, инопланетная вдова решила поговорить с Амалией:

— Тебе понравилось путешествие, милочка?

Амалия кивнула.

— А кто за него заплатил?

— Нас пригласили.

— Я так и подумала. Ты бы, наверное, хотела жить, как я? Каждый год иметь возможность отправиться в несколько таких путешествий? И все на свои деньги?

— Разумеется, — ответила Амалия, — но с моей профессией не разбогатеешь.

Любопытство «инопланетянки» на этом не исчерпывалось:

— Помощница врача-гинеколога! Ну, детка, там же не познакомишься с мужчинами! Тебе нужно как можно быстрее переквалифицироваться на урологию или лучше всего вообще сменить занятие. Сиделкой при разведенном немощном Крезе я бы добилась куда большего.

В конце вечера выступала судовая капелла, и Эллен, к собственному удивлению, до поздней ночи танцевала с «блестящим». Амалия выбрала себе в кавалеры загорелого господина с приятной внешностью, который, впрочем, был лет на сорок старше ее.

По долгу старшего сына Маттиас Тункель звонил матери каждый день. В этот раз ему даже не пришлось открывать рта, настолько мать была возбуждена и спешила рассказать о Пенни во всех подробностях. До Маттиаса не сразу дошло, что речь идет о щенке.

— Мама, ты прямо как впервые родившая мать, которая только и может что говорить о своем ребенке! А что слышно о наших путешественницах?

— У них все прекрасно. Это значит, что жена Герда оказалась за бортом. Невелико горе, поскольку Эллен с Амалией она так и так не понравилась.

— Ради всего святого, мама, что ты говоришь! Ты, наверное, что-то недопоняла. От кого ты узнала эту страшную новость?

— От Амалии. Но если ты думаешь, что я свихнулась, то сам ее спроси! — обиженно сказала Хильдегард.

Может, ослышалась? Свихнулась? Временное помешательство? Старческое слабоумие или болезнь Альцгеймера? Не забрать ли маму к себе во Франкфурт, так как оставлять ее одну стало опасно? Не для того ли она выдумала про собаку, чтобы скрасить одиночество? Или насмотрелась фильмов про пиратов, где частенько бросают за борт разбойников и моряков?

Не отходя от телефона, он тут же позвонил Эллен и выяснил, что их мать не чокнулась.

Маттиас оказался единственным из семьи, кого известие о гибели Ортруд потрясло до глубины души, и он пошел передать все это своей жене Бригитте, которая, великодушно предоставив Эллен свой гардероб, отчасти тоже способствовала путешествию. Вместе они стали решать, как им теперь утешить и поддержать нового единокровного брата. Маттиас был готов понять и других сестер и братьев, но пока никто толком не знал, следует ли выражать соболезнования или лучше подождать, пока Герд, может быть, все еще рассчитывает на чудо.

— Африканский катер с нелегалами мог подобрать Ортруд в море, — фантазировал Хольгер.

Но и он вскоре согласился, что ночью, да еще во время шторма, шансов на спасение практически не было.

В придачу Маттиас подкинул родственникам материал к размышлению: вероятно, это был не несчастный случай, а добровольный уход из жизни.

Тем временем туристам оставалось провести на борту теплохода «Рена» последний день. К обеду судно прибывало в Портовенере, а уже утром должно было пришвартоваться у причала Чивитавеккья, где пассажиры сходили на берег и разъезжались по домам. У Эллен и Амалии с прошлого вечера от выпивки гудела голова, и они позволили себе в последний раз хорошенько выспаться. Зато после сна в приподнятом настроении они с удовольствием позавтракали и готовились познакомиться с живописной частью Лигурии.

Ожидания их не обманули: город встречал маленькой колоритной гаванью, облепленной высокими, пестро раскрашенными домами, которые в старину служили оборонительным валом против неприятельских вторжений с моря. С балконов тянутся веревки с бельем, внизу сидят торгующие своим уловом рыбаки…

Как и Амалия, Эллен превысила свой счет, наличных почти не осталось, и теперь приходилось считать каждый цент. Сотню евро она все же хотела оставить на чаевые в надежде, что за все остальное заплатил Герд. Ах, какой чудесной могла бы стать эта последняя экскурсия на берег, если бы он был рядом! Эллен спросила дочь, не предпочтет ли она пойти гулять с певцами, но Амалия в ответ только покачала головой.