В резких чертах лица и насмешливом изгибе бровей чувствовалась сила. Его волосы были настоящей львиной гривой из полированного золота, и даже во сне эти чувственные губы соблазняли ее поцелуем. Адам и Лис! Один человек! Если Адам любит ее, почему не доверится ей? Любить – значит отдавать себя, свои мысли, доверие, а не только тело.

Чувство, подобное острой ненависти, поднялось в груди Алексы, чуть не перекрыв ей дыхание. Она вспомнила о муках совести, исподволь душивших ее, когда думала, будто любит двоих мужчин, и корила себя, что пустила в сердце Лиса. Алексе хотелось разбудить его, наброситься с обвинениями, молотить кулаками, кричать, проклинать. Но она ничего этого не делала, поскольку шок не позволял ей шелохнуться. Вероятно, Мак был в курсе, и оставалось лишь гадать, сколько еще людей знали, что Лис и Адам Фоксворт – одно и то же лицо. Имя графа должно было послужить ей подсказкой[3], но ее ум отказывался совмещать образы стойкого роялиста и отчаянного пирата. По всей видимости, остальные реагировали так же.

Она отплатит ему той же монетой, молчаливо поклялась Алекса. Поквитается за то, что он втянул ее в этот маскарад. Однажды найдет способ наказать его за обман. Алекса колебалась между тем, чтобы разбудить его, потребовав объяснений, и оставить все как есть, притворившись, будто ей ничего не известно. Внезапно Алексе пришла в голову мысль, и ее губы расплылись в дьявольской улыбке. Ну что же, и мы поиграем в вашу игру, Адам-Лис. Она озорно улыбнулась. Разве лисá не хитрее ли́са? Алекса усмехнулась про себя, как никогда настроенная укротить рыжего плута.

Свернувшись калачиком под боком Адама-Лиса, она задремала. Когда ближе к рассвету он разбудил ее, чтобы снова заняться любовью, она не возражала: пускай думает, будто она рада объятиям мужчины, который не приходится ей мужем. Как Адам, он наверняка немного ревнует к Лису, зная, что жена с готовностью отдается тому, не думая о законном муже. А как Лиса, его не может не задевать, что женщина, называемая им любимой, принадлежит не только ему.

С этим поразительным открытием ушла в небытие женщина, которую знали под именем Алекса, а из ее пепла явилась Лиса, повзрослевшая, сильная и мудрая. Берегитесь!

14

В море, 1780 год

Обутые в сапоги ноги твердо упирались в доски квартердека, этого почетного возвышения на корме, представлявшего капитанскую власть. Длинные белокурые косы играли с легким бризом, а васильковые глаза пристально всматривались в линию горизонта. За последние шесть месяцев она прошла много дорог, превратившись из леди по имени Алекса, наивной жертвы мужских прихотей, в Лису, предводительницу мужчин, капитана собственного корабля «Миледи Лиса», грозу англичан. Она тихо усмехнулась, и этот глухой беспощадный смех заставил матросов, что работали неподалеку, с любопытством посмотреть на нее.

Вся команда «Миледи Лисы» готова была жизнь отдать за своего прекрасного капитана, который так бесстрашно вел их на врага. Главным среди них был первый помощник Дрейк, бывший когда-то правой рукой Мака на борту «Леди А», а теперь так хорошо служивший Лисе.

Начало 1780 года не приносило добрых вестей с войны. Британцы победоносным смерчем прошли по Северной и Южной Каролине. Попытки выкурить генерала Превоста из Саванны, предпринятые в сентябре и октябре 1779‑го генералом Бенджамином Линкольном, не принесли успеха, несмотря на помощь французской армии и флота под командованием адмирала д’Эстена, поэтому американцам пришлось вернуться в Чарльстон. В этом наступлении со стороны американцев был смертельно ранен отважный князь Казимир Пулавский[4].

Немного утешали известия, что местные виги ушли в бега и, пускай не очень организованно, все же сбиваются в стрелковые и конные отряды, совершая беспощадные набеги, на которые враг отвечает не менее жестоко. Несмотря на пугающие потери с обеих сторон, такие отважные и ловкие лидеры, как Фрэнсис Мэрион[5] и Томас Самтер[6], поддерживали дух сопротивления внезапными вылазками и атаками британских застав. Война продолжалась, и теперь к ней присоединился еще один храбрый патриот – Лиса.

Убаюканная мерным покачиванием корабля под голыми ногами, прикрытыми лишь короткими, обтрепанными по срезу брюками, Алекса мысленно вернулась на шесть месяцев назад, когда «Призрак» плыл в Нассау. За два дня до этого она случайно узнала, что ее собственный муж Адам и есть тот знаменитый капер, которого называют Лисом. Уязвленная и рассерженная, она поклялась, что однажды отплатит ему той же монетой. Даже Маку не будет пощады, потому что тот прикрывал обман Адама. Но до поры до времени Алекса держала язык за зубами, позволяя Лису продолжать свою игру.

Не чувствуя вины теперь, когда оказалось, что в ее постели не было других мужчин, кроме мужа, на следующий же день после первого ужина с Лисом, закончившегося таким взрывом страсти, Алекса снова с распростертыми объятиями приняла капитана, шокировав его своим пылом. Алекса не могла без смеха вспоминать, каким озадаченным и хмурым становилось его лицо, когда она с готовностью прыгала к нему в постель, будто бы напрочь позабыв о муже. В последнюю ночь, проведенную ими вместе, капитан спросил:

– Вы любите меня, Алекса?

Она, ни секунды не колеблясь, ответила:

– Да, я люблю вас, Лис.

– Больше Адама? Вы любите меня больше мужа?

Алекса почувствовала, как он затаил дыхание в ожидании ответа, и саркастически улыбнулась, гадая, какое извращение побуждает Лиса задавать такой вопрос, если он знает, что заведомо обречен проиграть. Какие демоны движут этим сильным, высокомерным человеком?

Ответ Алексы ошеломил его и заставил выскочить из ее каюты в приступе досады.

– Это зависит от того, в чьей постели я нахожусь, когда меня спрашивают, – сладкозвучно проговорила она, невинно хлопая васильковыми глазами.

Лис не мог знать, что из уст леди он услышал слова Лисы́.

Капитан недолго злился. Он слишком дорожил временем с Алексой, чтобы анализировать и осуждать слова, сказанные в запале страсти. На следующий день они прибыли в Нассау на острове Нью-Провиденс, одном из небольших, однако наиболее важных островов, островков и рифов, составляющих Багамы. Лис немедленно доставил Алексу в свой дом. Мак не провожал их. Он сообщил Алексе, что останется на борту своего корабля, пока судно будут загружать провизией, и примерно через неделю планирует выйти в море. Лис же намеревался провести одну ночь в Нассау и отплыть с утренней волной. Оба ожидали, что Алекса послушно останется ждать их на острове, в безопасности небольшого, но уютного дома Лиса. Оба жестоко ошибались.