Пэт и Рэт автоматически кивнули. Они уже пятнадцать минут сидели на нарах не шелохнувшись и только слушали. Клопы постельные, которых в камере было не счесть, осмелели и проникли под импортные шмотки несчастных. Им было все равно, чью кровь сосать. Поэтому оба слушателя машинально почесывались, но были столь увлечены выяснением собственной судьбы и тем, как трактует их шансы этот удивительный человек, что внимания укусам не уделяли.

– В качестве санкций за правонарушения «Саксонское зерцало» установило: прямое возмещение имущественного ущерба, смертную казнь, изувечивающие наказания, наружные телесные, штраф и пеню. Основной принцип санкций – это эквивалентность в возмещении причиненного вреда…

– Но мы не причинили никакого имущественного ущерба отелю. Там уже было сломано до нас… – в один голос заволновались иностранцы.

– Успокойтесь. Принцип «где нет жалобщика, нет и судьи» действует и по сию пору. Надеюсь, что трудоспособность эти кавказцы не потеряют. Полагаю также, что не у всех сторон в порядке документы… Успокойтесь, я не о вас, господа. Я о наших смуглых гражданах, которые наверняка находятся в столице без регистрации.

– У вас для переезда в другой город необходима виза? – удивились гости отделения милиции.

– Нет. Просто у нас страна такая… Эту категорию законного беззакония, а также институт прописки я объяснить вам не в силах.

– Простите, а сами-то вы как здесь оказались?

Слегка утомленные правовой лекцией, иностранцы решили поменять тему разговора. Главное они поняли. Если в стране сидят такие грамотные люди, то рассчитывать придется на посла. Юридическая система России показалась им страшно запутанной. Оба мысленно подсчитали в уме свои сбережения. В Штатах это обошлось бы в очень кругленькую сумму. Неизвестно, правда, какие расценки у них в России.

– Вы юрист?..

– Я преподавал право…

– Что же вы здесь делаете?

– Я здесь живу.

На лицах обоих иностранцев так явно читалось недоумение, что бродяге пришлось разъяснить свои позиции.

– Когда от меня ушла жена… То есть когда я ушел от жены, меня выписали. Не имели права, но выписали. А потом все как с горы покатилось. Институт закрыли. Куда ни ткнись – не нужен. – Егорыч вяло улыбнулся. – Кому нужен специалист по средневековому праву? Была надежда на новые высшие учебные заведения, но они на то и новые, чтобы новых брать.

Егорыч вдруг очнулся. Обвел взглядом стены.

– Хорошо еще, ребята спать пускают, когда облав нет. Я им за это полы мою.

Дверь с грохотом отворилась. На пороге стоял все тот же сержант.

– Егорыч, на выход. Ожидается новый приток. Базар бомбить идем. Ты позднее заходи. Смотришь, часам к двум ночи управимся. Освободим тебе закуток.

– А с этими что? – спросил Егорыч.

– С этими вопрос сложный. Тут такое дело: может, шпионы они, – перешел на конфиденциальный шепот милиционер. – В книжке крючков понаставили. Всем отделением мараковали. Полкан гэбэшников вызвал…

– Да какие они шпионы? Обычные суслики…

Егорыч вышел в дежурку и сразу определил в молодом человеке, стоящем рядом с начальником отделения, работника Конторы.

– Разрешите поинтересоваться? – спросил он начальника и протянул руку к книжке.

– Кто это? – удивился штатский.

– Егорыч, ты иди… – мягко погнал начальник.

– Да интересно просто, что за язык такой. Я же на восьми говорю…

– Ну взгляни, – кивнул молодой человек Егорычу.

Бродяга полистал книжицу, пошевелил губами.

– Да это же стенография… Ну да, стенография. Только личным кодом. У меня так студенты делали, отличники, чтобы не клянчили списать. Дети еще так делают. Изобретают собственный язык, чтобы взрослым непонятно было. У каждого должны быть свои маленькие тайны…

С 2 до 3 часов дня

Они говорили какие-то необязательные слова и все старались дотронуться друг до друга, словно желая убедиться, что в этой варварской, необъяснимой стране оба живы и здоровы.

Чарли предложила отцу выпить, но тот категорически отказался, сославшись на то, что сегодня с него уже довольно, а вечером ему еще предстоит одна приятная и вместе с тем деловая встреча, где он непременно пропустит стаканчик-другой…

– А ты все такая же любительница «Черри»? – спросил он. – Мы ведь в детстве называли тебя Черри. Дело прошлое, и можно рассказать почему. Однажды после вечеринки с друзьями тебя не оказалось в спальне. Нашли тебя под столом в гостиной. Ты забралась туда, прихватив со стола бутылку с остатками ликера, да там и уснула.

– Папа, это было давно. Теперь твоя Черри выросла и перед ней возникли другие проблемы.

И Чарли за двадцать минут постаралась рассказать отцу о своих планах, трудностях и прогнозах на будущее отеля. Упомянула и о кредитах. Отец слушал внимательно. Хмурил густые брови, когда ему что-то не нравилось, улыбался и согласно кивал, когда одобрял действия дочери.

– И вот сегодня будет собрание акционеров, на котором я должна победить! Понимаешь, папа, я разобью всех своих врагов наголову! А потом я тут такое сотворю!

Да, дочка его круто заворачивает дела. Он как-то по-новому взглянул на нее. Женщина. Настоящая женщина. Вся в мать. Те же движения, мягкие, кошачьи, те же глаза, матово светящиеся под черными бровями.

– Может, все-таки выпьешь?

– Нет, на сегодня я уже свою дозу выбрал. А что бы тебе не оставить меня здесь?

– В каком качестве?

– В качестве партнера.

Пайпс смотрела на своего отца и не верила ни глазам, ни услышанному.

– Папа, но…

– Неужели твой старик, заваливший на выборах в конгресс плюгавца О'Нила, не справится. А специфика во всем мире такова – любовь, добро, честь, бесчестие, зло и предательство. Ты должна познакомить меня со своим хозяйством, хотя я уже кое-что о нем знаю. И разыщи, пожалуйста, секьюрити. Я буду иметь с ним серьезный разговор.

Пайпс, сама того не желая, покорилась обаянию и напору отца.

Одно время она наблюдала его, ушедшего на покой, инертного и какого-то потухшего. Она не была в Штатах, когда он противостоял О'Нилу.

Посчитав, что хуже все равно не будет, она вышла с отцом в приемную и попросила секретаря показать ему документы предстоящего собрания.

Отец нацепил очки, но первым делом посмотрел не на документы, а на секретаршу.

Ничего, он еще повоюет, успокоилась Чарли.

А теперь надо было в конце концов сообразить, что же произойдет не более чем через пятьдесят минут?