— Мили, пойдём. Дядя любезно разрешил показать тебе самое интересное во дворце, мы не должны пренебрегать его доброй волей.

Ничего такого царос не разрешал.

— Мальчишка!

Герцог лишь рассмеялся, и мы вышли в зал ожидания под жадные до сплетен взгляды придворных. Игнорируя всеобщее внимание, герцог демонстративно прищурился, глядя в глаза барону, и папаша, забывшись, отступил на шаг. Выглядело жалко, но Ирсену показалось мало. Подойдя ближе, он заговорил достаточно громко, чтобы его слышали все:

— Барон, вы просили Его Царосское Величество одобрить расторжение моей помолвки с вашей дочерью?

Попал папочка.

Хотя, конечно, у него положение патовое.

Царос ясно дал понять, что собирается расторгнуть помолвку и желает, чтобы барон подыграл. Разве мог барон отказать царосу? Или, может быть, он бы рискнул публично объявить, что царос лжёт? Смешно. Единственное, что барон мог сделать в той ситуации, это подчиниться.

В результате с подачи цароса барон выступил против герцога… и остался без тени королевской поддержки, ведь только что Ирсен переубедил дядю.

Впрочем, сориентировался папаша быстро:

— Герцог, кажется, между нами возникло недопонимание. Я никогда бы не стал препятствовать вашему браку. Я всего лишь просил Его Царосское Величество дополнительно вынести суждение о моей дочери. До помолвки не было широко известно, что Мили слишком не похожа на других леди. Потеря родной матери в раннем детстве отразилась на малышке, и я опасаюсь, что ответственность быть герцогиней будет тяжела для Мили.

— Барон, я правильно понял? Вы сейчас утверждали, что я недостоин вашей дочери?

О, только Ирсен мог настолько переиначить смысл.

Барон побледнел.

— Ни в коем случае! Мили была слаба здоровьем не смогла получить образования. Несмотря на то, что я отец, мой долг перед Его Царосским Величеством быть не предвзятым. К моему глубочайшему сожалению, Мили недостойна…

— Леди Милимая недостойна? Леди Милимаю посчитали достойной Его Царосское Величество, когда назвал в указе её имя, принцесса Каранимаиса, когда вчера пригласила леди Милимаю сопровождать её в течение дня, и я, когда назвал леди Милимаю своей невестой. Барон, вы можете быть несогласны, в этом нет ничего особенного. Но вы смеет открыто высказывать своё несогласие?

— Герцог, — барон чуть ли не скулил, — я всего лишь посчитал своей обязанностью удостовериться, что всё действительно в порядке.

— Хм.

Ирсен, наконец, отпустил барона. Подозреваю, что лишь на время.

— Леди Милимая, — обратился он ко мне, — вы ведь впервые во дворце?

— Да, герцог, — очень смутно представляю, как нему обращаться публично, но, судя по отсутствию реакции у зрителей, мой вариант допустим.

— И вы приглашены сегодня на чаепитие к Её Высочеству?

— Всё верно.

Зачем он переспрашивает то, что и так знает? Для зрителей? Лично меня чужое внимание совершенно не радовало, оно наждачкой проходило по коже, хотелось встряхнуться, избавляясь от прикипевших взглядов и укрыться. Но… Это не то, что я могу себе позволить. Статус невесты обязывает.

Герцог улыбнулся с непонятным предвкушением, но взгляд, которым он смотрел на меня, был совсем иным — мягкий, обволакивающий, дарящий уверенность и спокойствие, а ещё колдовской. Я совершенно забыла, где нахожусь, забыла про придворных, про барона, здравых мыслей в голове тоже не осталось. Я замерла будто пришпиленная бабочка, пойманная на свет. Моё сердце забилось чаще, мне показалось, что щёки начинают гореть, и я неожиданно для себя я смутилась, попыталась отвернуться, вырваться из плена чарующего взгляда.

— Леди Милимая, вы позволите мне перехватить у Её Высочества шанс первым показать вам Коронный дворец и Королевский остров?

— Ах… Я была бы счастлива.

Герцог подхватил мою руку за самые кончики пальцев, склонился и невесомо коснулся губами тыльной стороны ладони. Его касание слишком мимолётно, чтобы назвать поцелуем, но взбудоражило меня сильнее самого страстного из поцелуев. Меня словно током прошибло.

Я окончательно потерялась в своих эмоциях, и то, что не собиралась влюбляться, не собиралась на полном серьёзе становиться герцогиней, а рассматривала помолвку как временную меру, стало абсолютно неважно.

— Вы кружите мне голову, — сказала я честно.

Герцог снова неуловимо переменился, хмыкнул.

Оглянувшись, я поняла, что мы уже покинули зал перед приёмной, и больше на нас никто не смотрит, не считая равнодушных караульных.

Я не знала, куда мы идём через картинную галерею, но это было и неинтересно.

— Мили, ты даже не представляешь, какой бесценный подарок сделала для меня.

— А?

Ирсен посмотрел на меня, не скрывая самодовольства:

— Мили, только что ты избавила меня от последних сомнений. Помнишь, ты сказала, что не давала согласия на наш брак, а я ответил, что не предлагал тебе? Теперь я уверен, что, когда в будущем я сделаю тебе предложение, ты дашь согласие.

Ирсен хоть и говорил шутливо, был серьёзен, и я не нашла, что сказать, только восхитилась его самоуверенностью и сменила тему:

— Куда ты меня ведёшь?

— Есть пожелания?

Я отрицательно качнула головой.

Ирсен свернул налево, и вскоре мы поднялись на пустующий балкон, козырьком нависавший над садом. Ирсен опёрся на парапет. Я пристроилась рядом и тоже посмотрела вдаль. Территория Королевского острова оказалась гораздо больше, чем я ожидала, и реку было не рассмотреть за деревьями и крепостной стеной.

Молчание ни капли не тяготило, однако вечно оно длиться не могло, слишком многое нам необходимо обсудить. Герцог нарушил тишину первым:

— Сита рассказала о визите Кота, но я хотел бы услышать подробности. Мили, прости, что позволил ему напугать тебя.

Выбор слов царапнул, и я не могла не спросить:

— Ты знал, что он явится? — слишком уж странно вёл себя Кот, когда не напал, а выдвинул ультиматум.

— Нет. Я допустил небрежность. Чёрные Коты не наёмные убийцы в общепринятом смысле этого слова, несмотря на то, что очень часто берут и исполняют заказы. В первую очередь они бойцы-мистики. Пренебрегая светским законом, они жёстко следуют весьма своеобразному кодексу поведения, и я ни разу не слышал, чтобы кто-то из них отступил.

— То есть то, что они пришли ко мне — это их правило?

Я впервые увидела, как смущается Ирсен.

Он хмурился, ответил далеко не сразу:

— Я скрываю, что на меня было покушение, однако, как ты сама догадываешься, заинтересованные лица в курсе не только факта покушения, но и того, насколько серьёзно я был ранен. Специально для Котов я позволил распространиться сведениям, что меня исцелил единорог. Не ты предлагала мандрагору, соответственно, к его призыву ты не имеешь никакого отношения, у Котов не было никаких причин предъявлять тебе претензии. Именно поэтому я был спокоен. Людей, которые знали правду, знали, что меня спасал ты, можно пересчитать по пальцам одной руки. Кто-то из них сдал тебя Котам, Мили.