Видно, вспомнила.

– А за что же его убили? – хлопая глазами, спросила Вероника.

– Пока еще не ясно, – пожала я плечами, – но у этого человека в руках был футляр от колье.

– А колье? – замерев, выдохнула Солька.

– А колье не было, футляр пустой.

– Видно, из-за этого барахла и убили, – задумчиво сказал Славка, качая головой.

– Ничего себе барахло! – возмутилась Вероника, вскакивая. – Это же бриллианты, куча денег, на это можно всю жизнь прожить!

– Остынь, – одернул сестру Егор.

Вероничка послушно села на стул и демонстративно отвернулась от брата.

– За колье и убили, – мрачно изрек Степан. – И за меньшее голову отрывают, а тут – верный куш.

Из коридорчика донеслись знакомые голоса – это мама вернулась со своим благоверным. «Идите, идите, Арсений Захарович, я тут вас давно поджидаю».

В комнате было уже тесновато, а с появлением моей мамы стало казаться, что вообще нечем дышать.

– Ты пришла, очень хорошо, у нас закончились деньги, а завтра приедет магазин. Почему у тебя нет выходного? Разве ты не договаривалась о нем на этой своей работе? Если бы ты больше думала обо мне, а не о себе, ты бы появлялась здесь почаще. Я даже не буду ждать, когда же ты наконец-то поинтересуешься моим самочувствием, потому что я знаю, что на мое здоровье тебе наплевать. Здесь что, накурено? Почему ты позволяешь это? Спасибо Арсению Захаровичу, он чуткий и душевный человек, иначе я даже не представляю, что бы я делала в этой глуши. Ты зачем, кстати, пришла? Наверняка тебе что-то нужно, а так бы ты и не вспомнила о своей бедной матери... – это краткое содержание того, с чем вплыла моя маман в комнату.

– Мама, привет, должна тебе сказать, я еще бы сто лет не пришла, если бы не чрезвычайное обстоятельство.

– Только не говори мне, что тебя посадят в тюрьму за кражу колье, я читала в газете, что надо отстоять очень длинную очередь на улице, чтобы иметь возможность передать заключенному родственнику продукты. Скоро зима, мое здоровье не позволяет мне так долго находиться на улице.

– Мария Андреевна, ну что вы такое говорите? – попыталась пристыдить мою маму Солька.

– Знаю я эту современную молодежь, одни наркотики и секс в голове. Вот ты со Славой разве не в грехе живешь?

Беременность, видно, положительно повлияла на состояние головного мозга моей подруги: она вдруг осмелела, сделала шаг вперед и заявила:

– Не в грехе, а в любви!

Такая наглость выбила маму из колеи.

– Я не желаю больше с вами разговаривать, – нервно сказала она и вышла из комнаты.

Еще минут пять до нас доносилось ее ворчание – «вот что происходит, когда желаешь людям добра», «потом они это все оценят, но будет поздно», «и моя дочь стоит и молчит, стоит и молчит, она уже забыла, что у нее есть мать, которая так много для нее сделала»... Далее можно не продолжать – по кругу, по кругу.

– Анечка, надо же быть более внимательной к своей маме, – вступился за свою зазнобу Арсений Захарович.

– Вот станете моим папой, – вкрадчиво начала я, – и начнете на меня положительно влиять, поверьте, сопротивляться я не буду.

«Вот только главное для вас сейчас, Арсений Захарович, в тюрьму не загреметь, а то скоро зима, моя мама передачи вам носить не сможет...»

– А вы знаете, Арсений Захарович, какая беда-то случилась?

Сделала печальное, почти трагическое лицо.

– Что такое?

Щеки Осикова мгновенно покраснели.

– Человека убили.

Щеки Осикова мгновенно побледнели.

– Как так?!

– А вот так, преступность растет не по дням, а по часам. Убили прямо за забором дома Воронцова, вчера ночью...

Осиков икнул. Он знал, о чем думала я, а я знала, о чем думал он. Такая маленькая тайна между будущими родственниками.

– Как же убили-то, как же убили-то... – забормотал Осиков.

«Это что он имеет в виду? Что тюкнул его по голове не очень сильно и не знал, что бедняга после этого умрет?»

– Да легко и просто, – сказала я.

– И еще футляр от колье нашли рядышком, покойник его в руках держал, – дополнил мой рассказ Егор.

Осиков икнул еще раз.

– Мы думаем, что из-за колье его и прибили, – жеманно объявила Вероничка, – может, он не один это колье украл, а был у него напарник, и вот они эти бриллианты и не поделили.

О! Какую версию выдала Вероничка, а так-то и не скажешь, что у нее в голове больше трех извилин.

– Какой напарник, какой? Я ничего не понимаю, – замотал головой Осиков, прислоняясь к стене.

– А почему вы меня не спросите – кого, собственно говоря, убили?

– Анька, ну что ты пристала, – заступилась за Осикова Альжбетка, – посмотри, человеку плохо уже.

Осиков бледнел на глазах, он понимал, что я его подозреваю и что его судьба в моих руках. Стоит мне только сказать, что он был в ту ночь на территории участка, и...

– Кого убили? – выдохнул Осиков.

– Служаков Илья, – назвала я имя.

Девчонки этой фамилии не помнили, особой реакции от них я и не ожидала. Осиков икнул еще два раза и схватил меня за руку.

Раздался стук в дверь, и я пошла открывать. На пороге стоял Максим. Интересно, сходил ли он уже в деревню, поговорил ли с дедом Остапом? По времени должен был успеть.

– Здравствуйте, – кивнул он всем, – позвольте представиться.

Пока он называл свое имя и остальную мишуру, я обменивалась многозначительными взглядами с Солькой.

«Что делать-то?» – спрашивала она глазами.

«Сидите тихо», – отвечала я, практически одними бровями.

– ...с каждым из вас я обязательно побеседую, – уловила я последние слова Максима.

– Буду очень ждать этого, – улыбаясь, сказала Альжбетка.

Наверное, она все еще надеялась, что Максим по долгу службы ее обязательно обыщет.

– А как его убили? – спросил Степан.

– Камнем по голове стукнули, – охотно ответила я.

– А камень большой? – полюбопытствовала Солька.

– Приличный, – кивнула я.

– Значит, убийца крупный и сильный, – выдвинул версию Славка.

– Ты что такое говоришь, – накинулась на него учительница ботаники, – сейчас на тебя и подумают!

– Не подумают, – уверенно сказала я и взяла Максима под руку. Сольке, в ее положении, волнения и перепады настроения ни к чему, так что приятную встречу надо было заканчивать. Я сжала локоть Максима, и он, как ни странно, понял и поддержал меня.