— Итак, что вы с милой Нелли делаете сегодня?

Мой суженный взгляд не дает ему повода задуматься.

— Как обычно. Ходим по магазинам и обедаем.

Его непринужденный кивок заставляет меня насторожиться. Я чувствую, как в его голове крутятся шестеренки, и это нехорошо.

— Я горжусь тобой.

— О? — я слизываю сок с губ.

— Да. Ты не позволила никому указывать тебе, что делать. Ты пошла на поводу у своей интуиции, когда знала, что все вокруг подумают, что ты сошла с дистанции.

Я качаю головой.

— Я не думала, что буду жить. Я не думала, что рак пройдет. Я просто хотела посмотреть, будут ли страдания меньше, чем у Сильви.

— А у твоей мамы?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Я не помню ее страданий, но полагаю, что ответ «да», потому что я видела их в твоих глазах… всегда. — Я снова смотрю на часы.

— Мне нужно идти. Будь умницей.

— Да, мамочка.

— Нахально. Но я серьезно. — Я беру свой рюкзак.

— Как шина?

Я подмигиваю.

— Отлично.

Еще один пример того, как Оскар Стоун может быть в равной степени любящим и раздражающим. Я сказала ему, что хочу заработать собственные деньги, чтобы купить машину, и вместо того, чтобы отвергнуть мои желания, как он часто делал в прошлом, он согласился купить мне новую шину для моего велосипеда. Не новый велосипед — только шину.

***

Удивительно, как много мы ходим с Нелли по магазинам, но при этом редко что-то покупаем. Я думаю, ее подсознание знает, что у нее есть гардероб, полный дизайнерской одежды с одной стороны и подержанных вещей с другой. Она так близка к тому, чтобы установить связь.

— Мне нравится это кафе, — говорит она, когда рассматриваем меню, которое мы оба выучили наизусть, потому что каждый день приходим в одно и то же место.

К сожалению, Гарольд все еще не показывал здесь своего обманного лица с того дня, когда я обедала в этой же кабинке с Тео.

— Насколько хорошо ты знала Теодора Рида?

Брови Нелли сошлись вместе. Я не должна спрашивать ее об этом, но в последнее время многие вещи заставляют ее смотреть на меня именно так. Как будто она ищет что-то, что находится прямо здесь, перед ней, но пока недоступно.

— Милый мальчик. Думаю, Ноли знает его уже давно. Но… проблемный. На твоем месте я бы не стала с ним сближаться.

Я хмурюсь.

Она возится со своим бриллиантовым кольцом, сосредоточившись на чем-то над моим плечом на несколько секунд, прежде чем ее лицо озаряется.

— Оскар!

— Боже, нет, — бормочу я, опустив подбородок на грудь и прищурив глаза.

— Какой неожиданный сюрприз. — Голос Оскара подтверждает, что я в аду.

Подняв глаза, я бросаю на него свой лучший злобный взгляд.

— Правда?

Он игнорирует меня и садится рядом с Нелли, закидывая руку на спинку сидения позади них. Ее фарфоровая кожа похожа на расплавленное стекло.

— Нелли, ты, как всегда, прекрасно выглядишь.

Внутренне я сокрушаюсь, глядя на наш столик. Люди знают, кто такая Нелли Мур, и, хотя они привыкли видеть шлюху Гарольда, Нелли, уютно устроившаяся с высоким незнакомцем, попадет в заголовки сплетен.

После того, как мы сделали заказ, меня как будто здесь нет. Они смеются, флиртуют и прикасаются друг к другу, в то время как моя работа ускользает. Я потеряла всякий контроль над ситуацией.

— Мне нужно в дамскую комнату, если позволите. — Нелли улыбается.

Весь стол дергается, гремят стаканы и столовое серебро, в то же время Оскар ворчит, его глаза становятся размером с блюдца. Нелли прикусывает губу. Какого черта она кусает губу? В этот момент я замечаю ее руку рядом с его телом, и, хотя я не могу видеть дальше локтя, нет сомнений, что ее рука лежит на его члене.

— Выпусти ее! Ей нужно в туалет.

Они оба смотрят на меня, как на сумасшедшую за то, что я объявила об этом всему ресторану.

Оскар прочищает горло.

— Конечно.

Нелли вытирает губы, когда встает, упираясь в него грудью, как будто пытается протиснуться мимо него, но там достаточно места, чтобы пройти, не нужно тереться об Оскара. Почему она протискивается?

— Я ненадолго. — Она подмигивает. — Если только… — Она убегает в туалет так, как я никогда не видела, чтобы она ходила раньше.

Взгляд Оскара всю дорогу следует за ее прикрытой юбкой задницей.

— Прекрати! — шепчу я.

Его глаза находят на мои, когда он садится на свое место.

— Ты должен уйти, сейчас же!

Он ухмыляется.

— Я же говорил, что у нее пожар в животе.

— Единственный пожар, который может возникнуть, это мое увольнение. Так что, пожалуйста, уходи.

На долгий вздох он кивает.

— Раньше ты была веселее, Руби.

— Да, но раньше и у тебя были угрызения совести.

Он бросает салфетку на стол вместе с деньгами.

— Правда. Но однажды я понял, насколько веселее мне без них. — Поцеловав меня в макушку, он шепчет: — Позже, Руби.

Я киваю, глядя в окно на парковку. Мне повезло, что из всех дней именно в этот Гарольд решил вернуться в кафе. Через несколько минут я расслабляюсь и доедаю свой салат, в который меня чуть не стошнило, пока я наблюдала за «предварительными зрительными ласками» Оскара и Нелли.

Официантка убирает со стола, и я проверяю свои часы. Нелли уже долгое время находится в туалете. Физически она в порядке, но я беспокоюсь, не совершила ли она какую-нибудь умственную ошибку. Может быть, она застряла без туалетной бумаги.

Закинув сумочку на плечо, я иду к задней части кафе. Когда я начинаю открывать дверь в туалет, кто-то открывает ее изнутри.

— О, Нелли, я хотела проверить…

У нее блеск для губ размазан по всему лицу. Ее руки работают, чтобы заправить блузку обратно в юбку, которая полностью задралась.

— Ты о…

Твою. Мать!

Меня зовут Скарлет Стоун, и очень немногие вещи в жизни способны меня шокировать.

— Наслаждайтесь остатком дня, дамы.

Моя челюсть падает на пол, когда Оскар выходит, как гребаный кот, которому достались сливки.

— Обед сегодня был особенно хорош. — Нелли улыбается, как будто она понятия не имеет, что я чувствую себя такой же дезомбобированной, как и она сейчас.

Я закрываю рот рукой, чтобы не закричать, не заплакать или… чего-нибудь еще, и медленно киваю.

***

Дверь в мою квартиру скрипит на петлях, когда мой гнев посылает ее в стену.

— Ты, придурок! Я не могу поверить, какой ты полный придурок!

Оскар смотрит на меня поверх своих очков для чтения, смачивает большой палец, затем переворачивает страницу своей книги.

— У меня