— Прости меня, прости, Макс. Я не знаю, что со мной происходит. Отпусти. Прошу.

В его глазах шок. Его обожгло каждое слово. Он не верит. Я бы тоже не поверила в услышанное, скажи любимый мне подобное. Но реальность — странная штука. Несколько минут назад я была едина с истинным, а теперь моя жизнь в другом волке, который вот-вот может умереть.

— Пожалуйста, отпусти, — слезы снова обжигают щеки, и Максим отступает.

Двери скорой закрываются, отрезая меня от привычной жизни. Все, теперь все навсегда изменилось.

Алена

— Алена Егоровна, вам дальше нельзя, — говорит врач, который работает в нашей клинике.

Конечно, я попросила отвести Бориса туда, где латают оборотней без лишних вопросов. Тот же волк, что двадцать лет назад латал отца после встречи с отшельниками, сегодня будет бороться за жизнь другого волка. Отдельный операционный блок, своя бригада медперсонала, которая лечит как людей, так и оборотней. Все же последние попадают сюда очень редко.

С трудом отпускаю руку Волканова, и его увозят, закрывая передо мной дверь с надписью «операционная № 1». Первые минуты металась по коридору. Он ведь там сейчас совсем один, борется за свою жизнь. Сердце сжимается с такой силой, что кажется еще немного и лопнет. Пока ехали сюда, думала умру вместе с ним.

Но вот двери закрылись, и вся тревога ушла, освободив место для осознания того, что же я натворила. Хватаюсь за голову, быстро взъерошиваю волосы. Дурочка. Какая же я дурочка. Что вообще со мной произошло в тот миг? Все ведь было хорошо. Глаза сами выделили Вермутова в толпе, ноги сами понеслись к нему, а сердце сжалось в предвкушении счастья от объятий мужа. Мне было так спокойно и уютно, когда очутилась в его руках, весь мир перестал существовать. Только мы.

Только мы до той роковой секунды. Стоило увидеть Бориса на коленях с раной, из которой сочится кровь, как сердце оборвалось в тот же миг. Макс ушел на второй план так стремительно, словно нас ничего не связывает.

— А-ааааа, — простонала в тишине почти ночного коридора.

Силы в одночасье покинули тело. Захотелось рухнуть на пол и взвыть в темноту ночи. Но я не на улице, вдали от людей, а в больнице. Поэтому, прислонившись, спускаюсь вниз, усаживая свое мягкое место на бетонный пол. Все повторяется. Борис рядом, меня накрывает, стоит ему только исчезнуть из моего поля зрения и обоняния, на первый план выходят чувства к тому, с кем я связана от рождения.

Мне бы уйти отсюда, обнять Макса и все ему объяснить, но понимаю, пока не услышу, что Волканов жив, не смогу сдвинуться с места. Интересно, что нас ждет дальше? Всю троицу? Мне ничего непонятно. Я люблю мужа, жизнь за него отдам, если придется. Однако, иногда в голове происходит короткое замыкание, и я не принадлежу себе.

Перед глазами всплывает Макс, придерживающий дверь кареты скорой помощи. В его глазахбыли боль, отчаяние, смятение и много чего еще. Это расплата за трусость. Надо было сразу ему все рассказать. Теперь поздно. Остается лишь надеяться, что он сможет со мной хотя бы поговорить. Ведь я наплевала на него, пренебрегла им. И не в личном поединке, а на глазах всей нашей семьи.

Кошмар, они ведь потом мне устроят такую головомойку, что желание сбежать прямо сейчас куда-то далеко, увеличится в геометрической прогрессии относительно грядущей катастрофы. Ладно, все пустое. Достойно приму все, что готовит судьба. Главное сейчас дождаться результатов операции, раз уж нахожусь здесь, а потом пойду на встречу неприятностям.

«Нет, я так больше не могу. Она мне надоела!»

Волчица решила поболтать со мной очень неожиданно. Видимо, когда меня отпустило, она смогла возыметь верх над комочком внутри, который подвел нас с Золотинкой под монастырь.

«Что случилось?»

Спрашиваю красавицу, потому что, если не остановить сразу, она будет возмущаться еще долго.

«Она скулит по кругу одни и те же фразы: «Почему все снова повторяется?», «Почему всегда кто-то из нас умирает?», «За что нам все это?», «Прошу, хватит, остановите этот кошмар!». И все в таком духе. Причем, говорит это в пустоту, не нам с тобой. Аль, я ее скоро покусаю»

Очень странно. Все похоже на то, как если бы она обращалась к провидению, постоянно ставя перед ней препятствие. Но как их можно ставить тому, кто по сути и не живет своей жизнью, а присоседился в чужом теле, уничтожая судьбы.

«Совсем ничего не получается узнать у нее?»

«Совсем. Ничего не слышит. Только повторяет свои фразы по кругу»

«Держись. Я сама ничего не понимаю. Я ведь все перечеркнула собственными руками. Макс меня никогда меня не простит»

Волчица на мгновение замолкает.

«Все образуется. Это была не ты. Он простит и все поймет. Я серенького успела лизнуть за ушком, пока вы двое прощались глазами. Не сам Макс простит, так я пойду добиваться справедливости к серенькому. У меня-то тяги нет к Борису. Сможем выпутаться. Верь мне»

«Не могу, ты ведь видела, как он смотрел»

Золотинка начинает скрестись внутри. Хочет поддержать и успокоить, стать отдельной частью меня, вырваться наружу, чтобы потереться об меня своей мордочкой. Я и сама не была бы против. Но все что я могу, это закрыть глаза и ждать.

«Он ничего не понял. Мы объясним»

«Должны были давно, Золотинка. Мы промолчали, вернее я»

Уже закрыв глаза, продолжаю разговор с мохнатой. Сейчас бы с Лизой поговорить, или… с Марьяной. Да, с Сорозовой было бы неплохо. Она умеет и мозги вправлять, и поддерживать. Неужели бета так важен? Сейчас хочется кричать: «Жизненно необходим». Потому что она тогда меня не осудила, обещала помочь во всем разобраться. И я верю. Вся загвоздка лишь в том, что девушка попросила дать ей несколько дней. Сегодня первый из них.

И тут по коридору слышатся шаги. Много шагов. До носа долетает ворох ароматов. Вся семья примчалась. Кошмар, Луна, дай сил выдержать грядущую бурю. Слышатся мамины возмущения, дедушкины просьбы не наседать на драгоценную внучку, бабуля говорит, что во всем разберемся, братья. Нет, тут без комментариев. О, я же говорю. Слышатся подзатыльники. Явно папа осадил. Только Макс молчит. Но ведь главное, что пришел. Верно?

Не открываю глаза, наоборот, скорее обнимаю коленки, прижимая их сильнее к груди, и утыкаюсь в них носом, чтобы никто не увидел опухших от слез глаз. Делаю несколько шагов. Вот они выходят из-за поворота. Пятый, седьмой, десятый, стоят рядом со мной. А потом движется всего одна пара, такая нужная пара.

Макс садится передо мной на корточки, чуть сбоку. Кожей чувствую его взгляд. Такой невозможно проигнорировать. Выхожу из укрытия и смотрю прямо на него. Боль, любовь и мольба. Вот что застыло в его взгляде. Никогда не смогу простить себя за это.

— Макс, я… Я… Я не знаю, как это произошло. Это волнами, все иначе. Я виновата перед тобой и ничего не могу сказать в своё оправдание, я… я люблю только тебя, ты моя душа, без тебя… — слезы снова покатились из глаз, а тело начало сотрясать мелкой дрожью.