– Почему? Чему она учит?

– Ты и вправду не знаешь? – девушка расхохоталась. – Зубы Пасти, тебя ждет сюрприз!

– Так ты расскажешь или будешь ржать всю ночь?

– Она обучает тонким искусствам. Убеждению. Соблазнению. Сексу. И тому подобному.

Мия чуть не подавилась.

– Она учит сексу?!

– Ну, не основам. Предполагается, что мы это и сами знаем. Она учит искусству секса. Папа говорит, в мире есть две категории людей. Те, кто влюблены в Аалею, и те, кто ее еще не встречал. – Эш подняла бровь. – Черная Мать, ты же не девственница, правда?

– Нет! – Мия насупилась. – Просто…

– Просто что?

Мия нахмурилась, пытаясь остудить жар в щеках.

– Просто… у меня мало опыта.

– Что насчет Трика?

– Нет! – прорычала Мия. – Дочери, нет.

– Почему? Оседлать такого жеребца? В смысле, татуировки, конечно, ужасные, но лицо под ними вполне ничего. – Эшлин ткнула Мию локтем в бок. – В темноте они все равно все одинаковые.

Мия покосилась на Мистера Добряка. На свои ноги. Быстро засунула в рот кусок курицы.

– Сколько у тебя было, Корвере?

– А что? – пробормотала Мия. – Сколько было у тебя?

– Четверо, – Эшлин похлопала себе по губам. – Ну-у-у, четверо с половиной, если быть точной. Но тот был идиотом, так что я не беру его в расчет. Все мы получаем второй шанс.

– Один, – наконец призналась Мия.

– Ах. Ты любила его?

– Мы даже не были знакомы.

– И как все прошло?

Мия скривилась. Пожала плечами.

– А, значит, он был одним из таких. И теперь ты не можешь понять, из-за чего весь сыр-бор и с чего бы тебе хотеть повторения?

Мия закусила губу. Кивнула.

– Шахид Аалея научит тебя. Со временем становится лучше, Корвере. Вот увидишь.

– Угу. – Мия села поудобнее и подперла кулаком подбородок.

Эш встала. Смахнула сырные крошки с колен.

– Пошли, нам пора расходиться. Утром ждет урок карманов. Если повезет, ты даже успеешь сходить на занятие с Аалеей.

Эшлин начала громко причмокивать губами.

– Заткнись, – прорычала Мия.

Причмокивание начало сопровождаться тихими хриплыми стонами.

– Заткнись!

Девушки направились во тьму, не-кот бесшумно последовал за ними.

Когда они удалились, из теней вышел юноша. Бледный. В одеянии из черной кожи. Большинство бы посчитали его красивым, хотя «изящный», наверное, лучше его описывает. У него были высокие скулы и самые пронзительные лазурные глаза, которые вы когда-либо видели.

Юноша по имени Тишь.

Он держал в руке нож. Наблюдал, как Мия с Эшлин скрываются во мраке, и водил тонким пальцем по острому краю лезвия.

И улыбался.

– Как говорила моя бывшая жена, – улыбнулся шахид Маузер, – все дело в пальцах.

Аколиты собрались в Зале Карманов и встали полукругом вокруг шахида. Зал был просторным и освещался тусклым голубоватым светом из витражных окон на потолке. Вдоль комнаты раскинулись длинные столы, заваленные всяческими безделушками, замками и отмычками. Стены усеивали десятки и десятки дверей с разными замками. На границе освещенного пространства Мия увидела стеллажи с одеждой. Всех кроев и стилей, какие только можно представить, со всех уголков республики.

Сам Маузер был одет в обычный итрейский наряд – кожаные бриджи и камзол с разрезанными до середины рукавами, – зловещей серой мантии и след простыл. Он по-прежнему носил меч из черностали, золотые фигуры с кошачьими головами на эфесе переплетались в объятиях. Мию снова поразили глаза шахида – хотя на вид ему можно было дать максимум тридцать, глубокие карие глаза выдавали в нем мудрого не по годам мужчину.

– Разумеется, моя первая жена была не из самых светлых умов. В конце концов, она вышла за меня.

Шахид расхаживал между послушниками, убрав руки за спину и кивая, как какой-то костеродный дворянин на прогулке. Внезапно он остановился перед братом Эшлин, Осриком. Протянул руку.

– Здравствуй, юноша. Как тебя зовут? – Блондин пожал ему руку, и Маузер кинул ему ножичек рукояткой вперед. – Кажется, ты потерял его.

Осрик проверил пустые ножны на запястье. Удивленно заморгал. Маузер повернулся к аколитам и подмигнул.

– Все дело в маневрах.

Шахид пошел вдоль ряда и остановился перед Триком. Синяки от кулаков Водоклика и ботинка Солиса по-прежнему ярко выделялись на его лице.

– Как твоя челюсть?

– Благодарю, шахид, нормально.

– Выглядит паршиво. – Маузер легонько провел рукой по лицу Трика. Юноша отпрянул, поднял руку, чтобы оттолкнуть шахида. В мгновение ока Маузер подкинул ему кольцо, которое Мия тут же узнала, – три серебряных переплетенных морских драка.

– Кажется, ты уронил.

Трик дважды проверил свой ныне голый палец. Затем посмотрел на кольцо, лежавшее у него на ладони.

Маузер вновь повернулся к аколитам.

– Дело в ощущениях, – сказал он.

Шахид снова прошелся вдоль ряда, наконец остановившись перед Джессаминой. Маузер сверкнул своей воровской улыбкой и шагнул ближе к рыжеволосой. Та встретила его ясным охотничьим взглядом и игривой усмешкой, делая все возможное, чтобы не упасть в грязь лицом перед шахидом. Игру в гляделки прервал Маузер, подняв золотой браслет, накрученный вокруг пальца.

– Кажется, это твое, – сказал он, возвращая браслет девушке.

А затем вновь подмигнул аколитам.

– Дело в глазах.

Джессамина без лишних слов шагнула вперед и поцеловала Маузера прямиком в губы. По группе аколитов пробежала волна удивления и смешков, а глаза шахида распахнулись от неожиданности. Когда он шагнул назад и поднял руку, чтобы оттолкнуть Джессамину, та схватила рукоять сабли из черностали и победоносно подняла ее. А потом, продолжая улыбаться, приставила клинок к сердцу шахида.

– Дело в губах, – сказала Джессамина.

Маузер замер, глядя на собственное оружие, прижатое к груди. Мия затаила дыхание, гадая, примет ли его недовольство ту же форму, что и у Солиса. Но тут учитель громко засмеялся и низко, изысканно поклонился рыжей.

– Браво, ми донна, браво.

Джессамина вернула саблю и сделала реверанс.

Эшлин покосилась на Мию, и та нехотя кивнула.

«Она хороша…»

Тем не менее Мия невольно рассердилась на такую несправедливость. Когда она уделала шахида, ей отрубили руку. Джессамина же заслужила гребаные аплодисменты.