Гости, двадцать пять человек, жили в главном доме и в старой сушилке. Раньше там сушили хмель, который в Кенте дает превосходный урожай. Хотя ее переоборудовали под жилое помещение несколько лет назад, там все еще держался сильный перечный запах теплого хмеля.

Самому молодому из гостей, которых она видела, было около тридцати — значит, его отправили во Францию в семнадцать лет. Самому старшему было не больше сорока. Расспрашивая Дженкинса, Мейси узнала, что хотя гости могли приходить и уходить по своему желанию, большинство оставалось, потому что здесь, вдалеке от пристальных взглядов, им было уютнее.

Хотя ферма в значительной мере обеспечивала себя сама, каждый гость передавал «Укрытию» личные сбережения — на расходы помимо повседневных нужд и на оплату подсобных рабочих. Если ферма давала хороший доход и производила большую часть продуктов, объединенные сбережения должны были приносить процент и составлять кругленькую сумму на чьем-то банковском счете. Эта мысль не оставляла Мейси в покое.

Запросы гостей казались небольшими. В штате не было врача, чтобы осуществлять медицинский уход за людьми с такими жуткими ранами, не было опытного психолога, который бы решал психологические проблемы травмированных войной людей. Кое-кто до сих пор носил жестяные маски, выданные во время заживления ран. Но тонкое покрытие, соответствующее лицу десятью годами моложе, теперь лишь ненадолго избавляло от отражения в зеркале.

Мейси ставила под вопрос подход Дженкинса. Конечно, сам по себе проект майора преследовал благородную цель. Мейси знала, каким успехом пользовались во Франции «воскресные лагеря» для раненых, стремящихся вернуться к мирной жизни. Но если создание «Укрытия» изначально было продиктовано состраданием, на каком горючем работал теперь этот двигатель? Война окончилась почти одиннадцать лет назад. А те, кто жил памятью о ней, были еще живы.

Что представляет собой Дженкинс? Где и кем служил? Само собой, люди в «Укрытии» были раздраженными из-за своих ран и воспоминаний. Но раздраженность в душе Дженкинса была другой. Мейси подозревала, что раны его таятся глубоко в психике.

Джеймс скоро отправится в «Укрытие», поэтому ей надо действовать быстро. Пора было возвращаться в Лондон. Арчи считал, что «Укрытие» принесет ее «брату» большую пользу. Мейси задумалась, как отнесется Билли Бил к этому братству и будет ли считать через месяц, что пребывание в сельской местности принесло ему большую пользу.

— Стало быть, вы думаете, что Дженкинс затевает что-то недоброе в этом «Укрытии», которое он основал?

Билли Бил сидел напротив Мейси Доббс и мял в руках кепку. Мейси, не теряя времени, рассказала, почему его вызвала и каким образом он может ей помочь.

— Да, Билли, я так думаю. Мне только нужно, чтобы вы провели там неделю… нет, скажем, две недели. Рассказали мне, что там происходит, что видели.

— Что ж, если вам нужен тот, кто согласится, вы обратились по адресу. Только я не уверен, что от меня будет прок. Я ведь не джентльмен, чтобы жить среди них.

— Вам не нужно быть джентльменом. Нужно только иметь кое-какие деньги…

— А это еще нелепее. Деньги — у такого, как я!

— Билли, об этом уже позаботились. Как только вас примут гостем в «Укрытии», с вашего счета в банке переведут определенную сумму на счет майора Адама Дженкинса.

Билли Бил посмотрел на Мейси и подмигнул.

— И держу пари, я знаю, кто открыл банковский счет, которого у меня в жизни не было.

— Да. Сегодня все устроили.

Билли Бил неожиданно успокоился и снова взглянул на свою кепку. Ему явно неудобно было сидеть в слишком маленьком кресле перед письменным столом. В Лондоне шел к концу еще один душный день. Лето 1929 года било рекорды по отсутствию дождей и жаре.

— Мисс, я сделаю для вас что угодно. Я сказал это, когда вы только обустраивались здесь, чтобы вести свои дела. Я видел, что вы сутками работали тут. И видел, как вы помогаете людям.

Билли постукал пальцем по носу в своей обычной заговорщицкой манере.

— То, что вы делаете, обычным не назовешь. Я это вижу. И если это помогает кому-то, я весь в вашем распоряжении. Как уже говорил. Вы помогли мне, мисс, когда были, можно сказать, девочкой. Я помню.

— Билли, это может быть рискованно. По-моему, Дженкинс человек неуравновешенный и, возможно, опасный.

— Ничего, обо мне не волнуйтесь. Вы все очень хорошо объяснили. Я понимаю, мисс, в чем тут дело. И быстро проведу для нас телефонную линию, как только узнаю характер местности. Давайте еще раз взглянем на карту. Знаете…

Билли встал, чтобы посмотреть на карту, которую Мейси разложила на столе.

— Хорошо, что жена увозит детей в Гастингс, к своей сестре. Думаете, нам нужно выехать завтра?

— Чем быстрее, тем лучше. Давайте еще раз повторим план. Завтра мы едем в Челстон. Во второй половине дня встречаемся с Морисом Бланшем. Он раздобудет для нас дополнительные сведения у одного из своих знакомых.

— А кто этот знакомый, если не секрет?

— Главный констебль Кента.

— Черт возьми…

— Вот-вот. Итак, Уильям Доббс, мы ждем, что в пятницу из «Укрытия» в Челстон придет письмо и мы сможем приехать туда в субботу. Другой джентльмен, о котором я вам говорила, не должен увидеть меня или узнать, что я связана с чем-то имеющим отношение к «Укрытию». Он собирается поселиться там через несколько недель. Я надеюсь завершить к тому времени это… это… расследование.

— Есть такое дело, мисс. Тогда мне нужно пойти домой. Снова уложить вещмешок для блага страны.

— Билли, доктор Бланш позаботился о вашей одежде.

— Сестра, я собираюсь укладывать не одежду, — ответил помощник с озорной улыбкой. — Вы не против, если я буду называть вас сестрой, чтобы привыкнуть к этому? Нужно уложить кое-какие вещицы, которые понадобятся Для этой работы.

Мейси подняла взгляд на Билли Била и улыбнулась.

— Спасибо. Вы единственный, кого я могла попросить. Не могу передать, как я вам благодарна. Ваша помощь будет вознаграждена.

— Она уже вознаграждена. Все равно я здесь слегка заскучал. Нужна какая-то перемена.

Мейси немного задержалась в конторе, потом вышла, заперла за собой дверь и направилась по коридору к другой двери — без всяких табличек. Достала из кармана ключ и вошла в комнату. Дом. Она поселилась здесь несколько недель назад, когда стало ясно, что нужно жить поближе к работе. Комната была маленькой, но в ней умещалось все нужное. А когда Мейси требовался отдых от этого спартанского жилища, обычно приходило приглашение пожить в Ибери-плейс или она ехала в Челстон, чтобы провести время в спокойном, утешительном обществе отца.

— Порядок. Кажется, все взял.

Билли Бил положил еще одну сумку в багажник машины леди Роуэн и обратил взгляд на Мейси — она закрепляла синий берет длинной булавкой с жемчужиной. Ее вельветовый жакет, наброшенный на спинку водительского сиденья, создавал впечатление только что севшего за руль полноватого старика. Какой-нибудь наблюдатель мог бы счесть, что эта молодая женщина нестрогих правил, но в тот день на Мейси были бежевые брюки с манжетами, льняная блузка и коричневые туфли на низких каблуках.