Показываемый фильм я уже видела. Веселая и романтичная история — ничего особо впечатляющего, такое кино обычно смотрят один раз. Но сейчас я увлеклась. Немного неестественные диалоги — в жизни люди не соображают настолько быстро, чтобы так славно отвечать, красивые актеры и медленно закипающая в недрах ненависти страсть друг к другу. Притяжение. Такое, наверное, только в кино и увидишь. Немыслимая сила, которая вызревает и в один момент взрывается, примерно как оргазм. И как после оргазма наступает опустошающее удовлетворение. Теперь у героев нет иных путей, кроме как становиться еще ближе. И финале, я помнила этот эпизод, будет обязательная свадьба, а героиня уже носит под сердцем ребенка от любимого. Примерно так заканчиваются все подобные истории. Примерно так они и должны заканчиваться в реальности. Не было ни одной тому причины, но настроение все равно портилось. Сомнения, черт их дери, призрачные иллюзии, которых почти нет, но они все же влияют.

— Не спится?

Костя, потирая глаза и позевывая, спускался по лестнице. Выпил воды, плюхнулся рядом и приобнял меня, удобно умещая на своем плече.

— Что смотришь?

— Фильм интересный, — ответила и закрыла глаза — он все равно этого не мог видеть.

— Тогда с тобой досмотрю, если не возражаешь. О, эта актриса офигенная! Сорок лет бабе, но ты на нее только посмотри — конфетища!

Усмехнулась и не ответила. Сложно ощущать себя несчастной, когда тебя так обнимают и нежно гладят по волосам. А ведь именно с Костей я ни разу не говорила на эту тему, потому сейчас и осмелилась:

— Костя, а ты как думаешь, что с нами будет дальше?

— Это ты от фильма так разванилилась, Анют?

— Возможно. Ответь.

— Я же не планировщик, как некоторые! Не вполне в курсе, чем завтрашний день закончится, что уж говорить о следующем квартале!

Невольно начала улыбаться.

— Везет тебе. В смысле, везет, что умеешь не напрягаться из-за проблем, которых еще нет.

Его рука прижала меня чуть сильнее, а голос стал серьезнее:

— Верно, не умею. Вот смотри, Анют, ты можешь прямо утром нас обоих бросить и найти себе кого-нибудь круче нас вместе взятых. Не Петю, конечно, Петя не канает… Но можешь! Вы повстречаетесь, потом женитесь, а через полгода ты будешь ждать, когда у него там очередная командировка, чтобы хоть пару дней его не видеть. Я для примера. Или еще хуже — ты будешь любить его больше жизни, а он через некоторое время увлечется кассиршей в ближайшем супермаркете. Где гарантии, что так не произойдет? Нет гарантий. Любые истории заканчиваются, но никто не представляет, когда и как. Так и что же теперь делать? Уже сегодня отравлять себе жизнь концами всех историй? Потому да, я не собираюсь напрягаться.

Приподняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Костя, это мудрая позиция. Но разве так просто, как ты говоришь?

— Просто, Анют. Вот завтра мы втроем поедем на работу, и нет никаких гарантий, что нашу машину не сшибет грузовиком с пьяным водителем. Или еще что случится. И все, конец всем трем историям, тебе даже не придется ненавидеть своего того самого мужа.

— Ого, какие повороты! Я думала, ты оптимист!

— Оптимист и есть. Потому что прямо сейчас выбираю, быть мне счастливым или нет. И так всякий раз. Что плохого происходит? Ты рядом, вся такая мокрая, что хочется тебя еще сверху и одеялом обмотать. Смотрим абсолютно дебильный фильм с конфетищей в главной роли. Красотень!

— Красотень, — рассмеялась я. — То есть живешь одним днем? Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что не приносит радости? Жаль, я так не умею.

— Неправильно, Анют! — он возмущенно округлил глаза. — Наоборот! Я живу так, словно бессмертный, и ближайшую тысячу лет собираюсь потратить на удовольствия. А как только надоест, то начну печалиться, разнообразия ради. Но, если подниму этим тебе настроение, то могу выдавить слезинку и припадочно побиться головой о стену, изображая, как меня тревожит что-то там, что может произойти лет через десять.

— Не надо, — я встала и потянула его за руку. — Лучше пойдем спать. Хотя нет! Хочу на ручки к счастливому человеку!

Он, конечно, и не думал ерепениться. А потом пытался уклониться от щекочущих поцелуев в шею. Надо почаще общаться по душам с Костей. У него такая душа, что прикоснешься — и все становится проще и легче.

Следующие несколько дней у нас ушли на выработку правил взаимодействия. Я все же отвоевала себе комнату, а парни клятвенно пообещали в нее вообще не входить. Так и заявила, что девушке нужно место, где она имеет право раскидывать всякие интимные штучки или даже белье на изголовье кровати бросать без страха, что кто-то это увидит. Андрей закатил глаза к потолку и сдался первым:

— Хорошо. Но только при условии, что иногда ты будешь бросать свое белье и на изголовье моей кровати.

А вот Костя хмурился недолго, но потом признал:

— Пусть так, если ты требуешь. Ведь все остальное пространство останется зоной свободных боевых действий! — и подмигнул.

Да ведь я не была против этих самых действий, любые игры с их участием мне нравились и доставляли незабываемое удовольствие! Но почему-то так хотелось иногда спрятаться в личном пространстве. И сама эта возможность успокаивала.

Все же мне очень повезло, что на работе намного больше приходилось общаться с Андреем. Костя несдержанный, он поддается порывам, если бы не элементарные правила приличия, то я часто прямо в коридоре бывала бы раздета и с ног до головы исцелована. И все равно он находил способы. На третий день после начала нашего совместного проживания, я принесла ему в кабинет документы. Думала сбежать быстро, но Костя встал и перехватил меня. Увернулась от его губ и выдохнула:

— В приемной Светлана!

Он изогнул светлую бровь:

— А разве Светлана не в курсе, что ты встречаешься со мной?

— А… ну да, я именно так ей и сказала.

— Тогда не вижу проблем.

И поцеловал так жадно, как будто соскучился донельзя и мы не завтракали за одним столом. Я отвечала порывисто, не думая отталкивать, потому что каждое его действие распаляло. И все же цеплялась за остатки рассудка:

— Костя, не здесь! Несколько часов до конца рабочего дня.

Но он уже сжимал мою грудь через тонкую ткань блузки, дыхание тяжелое, порывистое. Одно это дыхание уже говорило о том, что он просто так не остановится. А я хочу останавливать? Нет, конечно. Если бы не смущающее присутствие Светланы за стенкой, то я бы даже мысли такой не допустила.

Он все же оторвался от моих губ и прошептал в шею:

— Офисная романтика, Анют. Это заводит. Давай и тебе покажу насколько.

И я позволила. Он такими же яростными и быстрыми движениями стянул с меня трусики, задрал юбку, приподнял на руках и впечатал в стену. Выгнулась от страстного напора, хотелось раздеться полностью, целовать его грудь и дать ему возможность скользить горячими ладонями по коже. Но что-то возбуждало и в том, что мы оставались почти полностью одетыми. И необходимость сдерживать стоны, чтобы в приемной не услышали.