Что-то кольнуло меня прямо в сердце. Мы с Любашей очумело взглянули друг на друга и вскочили на ноги, перепугав мужчин и бабу Веру.

– Пепельница! – закричали мы хором и помчались на третий этаж.

Дрожащими руками мы водрузили на стол Священный Грааль, отмытый от сигаретного пепла. Он выглядел все так же: пиала пористой глины, как будто, вылепленная руками ребенка, с немудреным узором вдоль ободка. Темно-бордовый налет покрывал ее изнутри.

Мы благоговейно молчали, понимая, что на нашу долю выпала великая честь, воочию увидеть легендарную Чашу, содержащую геном самого Иисуса Христа!

– Это совсем не походит на исцеляющий прибор! – шепотом воскликнула Любаша.

– Да, Люба, ты права, – поправила баба Вера очки на носу и поставила чайник на газ. – Трудно поверить, что кровяные тельца способны возвращать здоровье и жизнь. У меня есть две версии. Либо исцеление "от бесов" Иисус Христос производил без помощи какого-либо прибора, и все выводы Доктора основаны на неверных предпосылках. Либо… Либо Граалей было два! Один содержал кровь Христа, а другой – исцелял. Иосиф Аримафейский, вполне, мог привезти в Британию обе Чаши. Ведь, послужило же что-то причиной возникновения легенды об исцеляющей силе некоего Сосуда, прикрытого драгоценной тканью, рядом с которым непременно находился серебряный подсвечник на шесть свечей. Этот подсвечник и мог быть аккумуляторной батареей… Итак, в Россию в качестве трофея попали оба Сосуда, будем считать это рабочей гипотезой. Один из них – перед нами, а другой – попал в руки фотографа после убийства Тенгиза.

– Ну, тогда все ясно, – шепеляво заявил Скелет. – Второй Грааль забрал убийца фотографа Ивана – Продавец фокусов. Илья, ты же знаешь, где он живет.

Давай наведаемся к нему домой с моими ребятами.

– Видишь ли, – смущенно опустил глаза Илья. – Это был чистой воды блеф, когда я сказал Доктору, что выследил Толстого человека. Я действительно приехал раньше времени и решил подождать в машине. Я видел, как Маша появилась у дверей фотоателье, нерешительно постояла и вошла внутрь. Через пару минут она выскочила, держа в руке какой-то предмет, и скрылась в темноте. Маша, что это было?

– Пресс-папье, – ответила я, догадавшись, почему пикап, припаркованный возле фотомастерской, вызывал во мне смутные воспоминания чего-то знакомого.

– В это время по улице прошли пьяные подростки и чуть не изуродовали мою машину, – продолжил свой рассказ Илья. – Следом подкатил «Мерседес», из которого вышли Доктор и Лариса. Семен вошел в ателье, а мадам Ренар осталась возле автомобиля. Доктор выскочил из дверей, как ошпаренный, и они быстро уехали. И вот тут-то на крыльцо вышел высокий бородатый человек. Он настороженно оглянулся по сторонам, запер дверь на ключ и быстрым размашистым шагом направился в арку. Человек был одет в темный плащ, шляпу и нес в руках потертую спортивную сумку с надписью «Puma». Пока я запер машину, подергал ручку двери фотомастерской и поискал вокруг Машу, прошло какое-то время. Во дворе дома, куда ушел бородач, уже никого не было. Я покрутился там еще немного и уехал домой, решив, что Иван забыл о нашей встрече.

Чайник вскипел, и баба Вера разлила всем в чашки крепкой заварки, на десерт подала мятные пряники. Мы потягивали чай и молчали. Похоже, что след Продавца фокусов утерян, и нам никогда не найти второй Грааль.

– Разве можно умереть от страха? – встрепенулась Любаша. – Неужели, мадам Ренар до смерти боялась лягушек?

– А вот и новый труп! – всплеснула руками баба Вера и осуждающе поджала губы.

– Не думаю, – покачал головой Илья. – Я где-то читал, что бывают ядовитые лягушки. В Южной Америке водятся «кокои», их яд используется местными индейцами для изготовления отравленных охотничьих стрел. Человек может умереть, просто прикоснувшись к ней. Куприян, скорее всего, тоже умер от редкого яда, поймав новую лягушку рядом с фикусом. По словам Виктора, Доктор принес ее накануне в баночке, и дверь в оранжерею открыл, скорее всего, он. То есть убийство Куприяна на совести Семена.

– Вот, ведь, фигня какая, – расстроился опухший Скелет. – Выходит, фикус – это вовсе не фокус! Зря мы его американцам продали.

Любаша заерзала на табуретке, а Илья хлопнул себя по лбу, достал из кармана брюк газетный сверток с калымными деньгами и протянул его Виктору.

– Ты извини, но я не Продавец фокусов. За Любовь расплачивайся не со мной.

– Да понял я, понял, – усмехнулся щербатым ртом Витя. – Ты эти деньги девушкам отдай.

Мы с Любашей синхронно покраснели и засуетились, разливая всем по новой чашке чая.

– А чем кончился бой? – ловко сменила я тему разговора. – Много жертв?

Баба Вера ахнула и расплескала свой чай. Все посмотрели на меня с осуждением.

– Да нет, – поморщился моей бестактности Скелет. – Кольку только шальной пулей убило, и Доктора придавило насмерть здоровенной пальмой. А остальные живы. Свалим все на разборку с Солнцевской группировкой. Никто и расследовать не будет… Кстати, – вскинул он руку с часами. – Нам уже пора.

Надо съездить проверить, как там дела.

– Витя, ты не боишься, что тебя опять в ловушку поймают? – ехидно поинтересовалась я.

– О, нет! – вместо него ответила Любаша и ласково посмотрела на своего милого. – Ты, Маша, в полуобморочном состоянии была, потому и не помнишь: после боя, когда мы в пикап Ильи загружались, охранники скандировали на прощание: "Скелета – на царство!".

Мы проводили молодых. Мужчины торжественно жали друг другу руки и братались, как участники Сопротивления. Баба Вера растроганно обхватила покатые плечи Виктора, пообещала накормить его в ближайшем будущем своим фирменным тортом «Наполеон» и благословила на новые ратные подвиги. У Любаши уже был царский вид. Она снисходительно чмокнула меня в щеку и сказала, что первым делом надо подремонтировать оранжерею, а остальным хозяйством она займется позже.

Любопытная соседка Варвара Ивановна с большим удовольствием наблюдала выход Любаши и Виктора из нашей квартиры через дверную щель. Расставание было долгим и трогательным.

Баба Вера махала им ладошкой и тихонько шептала мне на ухо:

– Утром, часов в девять, приходил мужчина. Назвался Николаем Михайловичем. Спрашивал, все ли у нас в порядке. Сказал, что у него какой-то прибор обнаружения барахлит. Я ему ответила, что с тобой все нормально, и будить тебя не стала. Он мне не понравился, скользкий какой-то, и след губной помады возле уха.

– Маша, – повернулся ко мне Илья, бдительно наложив все засовы входной двери. – Поехали ко мне, с родителями познакомлю. А?

– Поезжай, поезжай, – одобрила идею баба Вера. – Посуду я сама домою.

По дороге загляните к Георгию Германовичу. Он просил просмотреть кое-что из бумаг Петра Силантьевича для своих мемуаров. Так я все нашла в кладовке.