Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он покачал головой:
— В этом ты вся: постоянно себя недооцениваешь. Малейшее препятствие заставляет тебя отступать. Ты должна спросить себя: «Кого я хочу?» А ответив себе на этот вопрос, двигаться к поставленной цели.
«Тебя, кретин», — могла бы ответить я. Но промолчала. Неужели после стольких лет он не понял?
— Ты не думала о том, чтобы позвонить ему, пригласить в какой-нибудь бар?
Теперь Флейшман хотел, чтобы я бросилась в объятия Дэна Уитерби? Он окончательно меня запутал.
А может, просто проверял меня, хотел выяснить мое отношение к нему?
— Твое желание свести меня и Дэна… с чего такой альтруизм?
Он пожал плечами:
— Я у тебя в долгу.
— Отнюдь.
Флейш наклонился вперед, отодвинул тарелку в сторону.
— Но это так. Знаю, потом мы поссорились, но правота была на твоей стороне, Ребекка. Ты дала мне хорошего пинка, которого мне так не хватало. И теперь я чувствую, что вновь вышел на правильный путь.
Я не помнила, когда Флейшман вообще шел по правильному пути, но не стала ему на это указывать. Потому что он просто лучился оптимизмом.
— Ты вроде бы поставил перед собой серьезную цель. — И поставить ее очень даже легко, если тебя щедро субсидируют.
— Поставил, но лишь благодаря тебе.
Я покачала головой:
— Ты забываешь свою мамочку.
— Да, конечно, Наташа оказала мне финансовую поддержку. Но именно ты подтолкнула и направила меня.
— Я бы с удовольствием прочитала, что ты там написал.
Он покачал головой:
— Боюсь сглазить.
— Ну спасибо!
— Видишь ли, я очень уважаю твое мнение. Поэтому не хочу давать тебе незаконченный и неправленый текст.
Вот это показалось мне странным. В колледже он показывал даже курсовые работы. И я уже прочитала пять правок первого действия «Ты пожалеешь».
Но как я могла спорить, если он буквально осыпал меня комплиментами.
— Я думаю, ты удивишься, — заключил он.
Кто-то позвал меня по имени, но поначалу я не поняла, кто именно, из-за гудения ксерокса. Я копировала рукопись Джоанны Касл. Издательство оставалось царством карандаша и бумаги. Редактор правил текст черным карандашом, корректор вносил свою правку красным. Оригинал рукописи циркулировал между автором, редактором и производственным отделом, обрастая правками. И на каждом этапе рукопись копировалась. Мы изо всех сил стимулировали вырубку лесов.
— Mademoiselle Эббот.
Вот тут я повернула голову. По-французски ко мне могла обращаться только Мерседес. А желание начальницы поговорить со мной обычно означало одно: плохие новости. Скорее всего Касси в очередной раз уготовила мне какую-то пакость. Я чувствовала себя уязвимой после того, как погубила кофейную кружку Мэри Джо.
— Зайди ко мне, s'il vous plait[66].
— Одну минутку… только закончу.
В кабинет я вошла, волоча ноги, предчувствие беды не отпускало. Мерседес указала мне на стул, и я покорно плюхнулась.
Она положила руки на стол, переплела пальцы.
— Мне позвонили из «Книжного мира». Их журналистка готовит статью под названием «Поднимая волну». О перспективной молодежи, которая успешно делает карьеру в различных издательствах. Я сказала ей, что она может поговорить с тобой.
— О чем?
Мерседес недоуменно уставилась на меня, и кто мог ее винить?
— О том, как успешно делать карьеру.
— Ох!
Она засмеялась.
— Скромность, разумеется, хорошее качество… — Я не скромничала, просто не сразу врубилась. — Но твоя задача — не показаться слишком скромной. В этом интервью ты должна выдвинуть на первый план ту замечательную работу, которую мы все делаем в «Кэндллайт». Конечно, прежде всего ты можешь громогласно заявить о собственных достижениях, но мы также хотим, чтобы рассказала и о наших книжных сериях, таких как «Почерк мастера», «Девушка в городе», обновленный «Пульс».
Я кивнула, думая, о каких же собственных достижениях могла «громогласно» заявить.
— Тебе предстоит стать нашей группой поддержки.
— Но только не в мини-юбке[67], — пошутила я.
Улыбка Мерседес застыла, глаза затуманились сомнением. «Я ошиблась, — говорило выражение ее лица. — Следовало остановить свой выбор на Касси».
Мысль эта отрезвила меня. Да, пусть я чувствовала неуверенность и не считала себя самой достойной, но никак не хотелось уступать что-либо Касси. Только от мысли о том, что в статью «Поднимая волну» пойдет интервью с Касси, во мне закипела ярость.
Мерседес тем временем перешла к конкретике: журналистка из «Ка-эм», Алекс Кин, свяжется со мной в ближайшие дни, но увидеться сможет скорее всего только после конференции в Далласе.
— И разумеется, мне нет нужды напоминать, что в Далласе ты должна держать глаза и уши открытыми. — Мерседес хотела, чтобы глаза и уши были открыты у нас всегда. — Новые идеи, тенденции — вот что мы все ищем. Но никто, кроме Касси, не приносит мне рукописи с красной буквой «Н». Мы должны постоянно искать новые шедевры!
Едва я вышла из кабинета Мерседес, ко мне подбежала Линдси.
— Что случилось? — шептала она так громко, что ее, должно быть, слышали в пригороде. — Я видела, как она отловила тебя в коридоре.
— Просто хотела поговорить со мной о журнальной статье.
Она обняла меня за плечи, облегченно выдохнула.
— Это хорошо. Я-то подумала…
Я склонила голову набок.
— Подумала, что меня увольняют?
— Мы все в тревоге, после того как кружка Мэри Джо…
Приятно осознавать, что твоя судьба кому-то небезразлична.
— Но тебе не стоит волноваться, — заверила она меня. — Рита тебя любит. И, черт, если до сих пор не уволили меня, значит, стандарты у них довольно низкие.
— Не нужно себя недооценивать.
Она покачала головой:
— Какая уж тут недооценка. Насчет того, чтобы напортачить, я чемпионка мира.
Да уж, собственная некомпетентность настроения Линдси не портила.