Диккан небрежно пожал плечами:

— Тогда мне надо будет разузнать его планы на октябрь и снова встретиться с тобой завтра в этом же месте.

Она провела пальцем по его груди.

— А тебе удастся добыть сведения столь быстро?

— Удастся. — Он медленно и страстно поцеловал ее, к негодованию Грейс. — Жаль с тобой расставаться. Если бы я только мог навсегда переехать сюда.

Мина играла влажными волосами у него на затылке.

— А как же твоя жена?

— Калека?

Грейс вздрогнула, решив, что ослышалась. Ее сердце замерло, пока она ждала продолжения. Но голос Диккана был совершенно равнодушным.

— Она не станет возражать, — ответил он, поглаживая грудь Мины. — Я женился на ней, но ни за что не стану спать с ней вместе.

По телу Грейс пробежали волны холода и жара. Сердце медленно стучало в груди. Она боялась разрыдаться, а ведь не плакала с того дня, как ушла ее мать. Трещина в ее душе стала еще шире. То, что она так долго защищала, лелеяла и взращивала в своей душе, начало разрушаться. Что-то такое нежное и хрупкое, и для того чтобы разрушить его, требовалось совсем немного. Диккану почти удалось это сделать всего несколькими словами.

Она не стала спрашивать разрешения мистера Карвера. Просто повернулась и вышла из комнаты. Он схватил ее за руку у парадной двери. Грейс слышала, как дядя Доус, тяжело дыша, спускается за ними вниз по лестнице.

Грейс не могла смотреть на них обоих.

— Не знаю, — ответила она, — смогу ли я выполнить ваше поручение.

Оба мужчины долго молчали. Потом Карвер тихо произнес:

— Но ведь вы поняли, что они собираются отнюдь не унизить Веллингтона. Они хотят его убить.

Грейс не могла отвести от него взгляда, и внезапно странный свет в глазах собеседника напугал ее. В это время к ним подошел дядя Доус, отдуваясь и бормоча извинения.

Грейс выдернула руку и отступила назад.

— Если я это сделаю, — сказала она, потирая руку, — как мне вас найти?

— Я сам свяжусь с вами. Но если я вам вдруг понадоблюсь, знайте, я каждый день езжу верхом в парке. — Мистер Карвер подождал, пока Грейс наденет плащ, и распахнул для нее дверь. — И еще одно, миссис Хиллиард. Никому об этом не говорите, даже леди Мертер. И прошу вас не обращаться к правительству. Мы не знаем, кому там можно доверять, а кто примкнул к заговорщикам.

Она не ответила. Не обращая внимания на предложенную дядей руку, Грейс вышла на улицу.

Вернувшись домой, она молча разделась, распустила волосы и облачилась в ночную сорочку. Грейс опасалась, что стоит ей произнести хотя бы слово, и она начнет рыдать, как потерявшийся ребенок, пока не утратит последние остатки гордости и самоуважения. Самое ужасное то, что она была по-прежнему возбуждена от увиденного. Тело не желало подчиняться ей. Ему не было дела до чести, предательства или стыда. Оно испытывало голод. Голод по Диккану. Когда ушла Шредер, Грейс закрыла глаза, словно могла спрятаться от самой себя, и, следуя наставлениям своих подруг из гарема, избавила себя от мучений, мысленно представляя Диккана, который яростно овладевал своей любовницей. Но облегчения не наступило. Весь остаток ночи Грейс пролежала без сна, не двигаясь, боясь утратить последние остатки самообладания и отдаться нахлынувшей боли.

Как мог Диккан пойти на такое? Как можно было заставлять ее смотреть? Как ей теперь взглянуть в глаза Диккану, дяде Доусу или другим своим знакомым, когда у нее в ушах, словно смертный приговор, все еще звучат безжалостные слова мужа? «Я женился на ней, но ни за что не стану спать с ней вместе».

И только к утру разуму удалось взять верх над невыносимой душевной болью. Грейс выпила кофе в маленьком саду за домом, надеясь избежать встречи с Дикканом, и села на кованую железную скамью у стены. Оттуда она видела доцветающие розы и ясень, представляя, что находится за городом.

Наверное, поэтому Грейс удалось достаточно успокоиться, чтобы услышать тихий голос разума. Да, Диккан предал ее. От этой боли теперь не убежать. Она никогда этого не забудет и вряд ли сможет простить. Но предал ли он свою страну? Все-таки это разные вещи.

Очевидно, дядя Доус в это верил, иначе бы не устроил этот визит. Грейс доверяла своему дяде. Она знала его, знала, что он настоящий солдат, и не могла представить, чтобы он мог причинить ей боль без крайней необходимости.

Но она знала и Диккана. Знала, что он пожертвовал удобствами ради чести. Он мог бы отказаться жениться на ней. Что бы он ни говорил, на нем не лежало бремя ответственности. Но он отказался подвергать Грейс нападкам со стороны света. К тому же ему удалось быстро доставить Джека Уиндема и полученные им сведения обратно на родину из Бельгии.

Пока в ее доме не появился дядя Доус, Грейс не могла упрекнуть Диккана ни в чем, кроме несколько разгульного образа жизни. Даже увидев его с любовницей, она не могла поверить, что он способен навредить своей стране.

Единственным, кого она совершенно не знала, был Питер Карвер, и именно он обвинил Диккана в измене. По его словам, он работал в министерстве внутренних дел, но Грейс не стала бы ничего предпринимать, не убедившись в правдивости его слов. А значит, ей надо встать со скамейки и начать что-то делать, что-то выяснить.

Первой мыслью было пойти к Кейт. Но дядя Доус повторил предупреждение мистера Карвера: «Она кузина Хиллиарда. Вдруг она все расскажет ему? Какая гарантия?»

Грейс была вынуждена признать, что он прав. Кейт пойдет прямо к Диккану, а тот, в свою очередь, как всегда, напустит туману прежде, чем Грейс узнает правду.

Но она могла все рассказать Киту Брэкстону. Кит тоже участвовал в спасении Джека Уиндема и поимке Хирурга. Она знала, что он настоящий патриот своей страны. Кит был наиболее вероятным наследником герцогского титула. Но вместо того чтобы жить в приятном ожидании мирских благ, он отправился на войну и чуть не погиб, защищая свою страну. Грейс могла полагаться на него, зная, что он поможет ей узнать правду и сделает это как можно незаметнее.

— Шпион? — переспросил он, когда они днем прогуливались по Гайд-парку. — Хиллиард? — И Кит рассмеялся.

— Это не смешно, Кит. Я сама видела его, и, кажется, он говорил своей любовнице вещи, которых не должен был говорить.

Кит резко остановился и гневно взглянул на свою спутницу.

— Ты его видела? Где?

Грейс сильно покраснела.

— На Хаф-Мун-стрит.

— Какого черта ты там делала?

И Грейс рассказала ему о событиях прошедшей ночи. Рассказала все, кроме того, что Диккан назвал ее калекой. В этом нет смысла, решила она.

Когда Грейс закончила свой рассказ, они подошли к озеру Серпентайн. Кит смотрел на серую воду и потирал раненое плечо.

— Негодяй, — пробормотал он.