Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Противотанковые орудия и ружья всё сильнее обстреливали 5-ю и 6-ю роты. Противник был едва виден в густом кустарнике. Хорошо замаскированные танки Мк. III были замечены слишком поздно. Бой с вражескими танками оказался слишком трудным из-за крутого склона и сильного огня.
Несмотря на хорошую работу нашей артиллерии, подавить вражескую артиллерию не удалось, так как она была хорошо замаскирована. Она, как и прежде, стреляла главным образом по нашим танкам. Наша пехота тоже была пришпилена к месту.
…Как уже показали атаки Вознесенской 6 сентября 1942 года, гористая, пересечённая местность непригодна для танков. Так как танки не могли пройти почти нигде, противник получил возможность перекрыть несколько оставшихся секторов минами и другим противотанковым оружием. Так как у него было много и того, и другого, потери в танках оказались относительно высоки и не могли оправдать достигнутые успехи и захваченные территории. Повышенный износ техники в гористой местности вызывал многочисленные поломки».
В результате к 29 сентября после четырёх дней упорных боёв немецкие войска захватили Терек, Плановское, Эльхотово, Илларионовку, однако дальше продвинуться не смогли и были вынуждены перейти к обороне. Попытка блицкрига в неподходящем месте провалилась. 30 сентября генерал Гейр фон Швеппенбург был отстранён от командования корпусом и надолго отправлен в резерв.
Резюме. Очень простое. Блицкриг — это не мегаоружие. Умелый и решительный противник всегда может нейтрализовать его.
19 ноября 1942 года произошло то, что просто обязано было произойти. Красная Армия перешла в контрнаступление под Сталинградом, а если говорить точнее — нанесла удар по слабым группировкам, прикрывающим фланги немецкой 6-й армии, безнадёжно завязшей среди развалин города. Хвалёный германский Генеральный штаб оказался не на высоте в первый, но далеко не в последний раз за годы Великой Отечественной войны. Даже первый беглый взгляд на карту подсказывал, где именно будет нанесён удар, потому что армия Паулюса прямо-таки напрашивалась на окружение. Тем более что советское командование более или менее чётко представляло её крайне сложное положение.
Как мы помним, одной из главных составляющих блицкрига является удар по слабым флангам противника, но эти слабые фланги ещё требуется найти. Именно этим занимались разведывательные батальоны в составе немецких танковых дивизий при помощи самолётов-разведчиков. На стратегическом уровне поиск слабого участка обороны превращается в сложную задачу. Но в данном случае немцы сами громогласно объявили: «Оно здесь!» Можно даже сказать, завопили во всю глотку. На Сталинград наступала немецкая 6-я армия генерал-оберста Паулюса, а её фланги прикрывала слева румынская 3-я армия, справа — румынская 4-я армия. Догадайтесь с одного раза, где находились слабые фланги?
Впрочем, какие там, к чёртовой матери, фланги?! Слева было то, о чём говорил немецкий историк Шейберт:
«Особенно достойна внимания необычайно большая протяжённость линии фронта Группы армий «Б» — почти 1300 км (это протяжённость воздушной линии от Женевы до Копенгагена). Если принять во внимание такое большое число подчинённых группе армий объединений, то будет понятно, что имелось очень много даже чисто технических трудностей в управлении войсками. К этому следует присовокупить многочисленные проблемы коалиционного характера, в данном случае речь идёт о совместных действиях войск четырёх наций. Отношения между ними как раз не исключали трудностей. Так, например, нельзя было поставить рядом враждебно настроенные друг к другу румынские и венгерские войска. Это было основанием для размещения 8-й Итальянской армии между 2-й Венгерской и 3-й Румынской армиями».
Ну, только ленивый по такому участку фронта не ударит. А справа фланга вообще не было, потому что сразу за позициями румынской 4-й армии начинался «бескрайний простор степей». То есть к ноябрю 1942 года 6-я армия Паулюса представляла собой нечто вроде пушечного ядра, подвешенного в вакууме. Кстати, и само ядро было изрядно проржавевшим. С одной стороны, танковые соединения были совершенно бесполезны во время городских боёв, но с другой — они могли оказаться очень полезны для отражения возможных ударов противника. А чем мог отражать эти удары Паулюс? Только XIV танковым корпусом фон Витерсгейма, в составе которого числилась одна изрядно потрёпанная 16-я танковая дивизия. О каких контрударах из глубины обороны могла идти речь?
Впрочем, даже в этой печальной препозиции немцы показали себя достойным противником. Помните рассказ о событиях на Барвенковском выступе, когда наши штабы узнавали о немецком наступлении только через двое суток, а реагировать начинали вообще через трое?
Обратимся к воспоминаниям адъютанта 6-й армии полковника Адама. Да, они написаны в советском плену и пронизаны восторгом истинного просветления, но мы обратимся к сухим фактам, содержащимся в этих мемуарах:
«Телефон яростно звонил. Я сразу очнулся от сна. Не успел я взять трубку, как услышал далёкий гул. Ураганный огонь, подумал я. Дежурный офицер доложил: «Тревога, господин полковник! Немедленно к начальнику штаба!» То было начало советского контрнаступления. На листке календаря значилось: 19 ноября 1942 года».
То есть, когда начинает наступления Паулюс, советский командующий армией узнаёт об этом через двое суток, зато когда начинается наступление на армию Паулюса, тот узнаёт об этом через 20 минут. Потрясающая разница, не правда ли?! И ещё один нюанс. Как полковник Адам узнаёт об этом наступлении? По телефону. При этом звонок поступает мало того, что из соседней армии, так ещё из румынской. То есть у немцев обычная проводная связь работает на порядок лучше, чем в Красной Армии. О тонкостях работы радиосвязи в таких случаях говорить просто бессмысленно. Вам не кажется, что эта короткая цитата даёт ответ на многие «загадки» 1941 и 1942 годов?
Что же произошло утром 19 ноября? Если сказать коротко — коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Если длинно, то в 8.50 утра после 1 часа 20 минут артиллерийской подготовки атаки войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление с целью окружить и уничтожить немецкую 6-ю армию, застрявшую в Сталинграде. Нет, Гитлер был совершенно прав, когда предостерегал своих генералов от боёв в крупных городах и не позволил им штурмовать Киев, Ленинград и Москву. В первый раз немцы изменили этому принципу, и дело кончилось для них катастрофой.
Мы не будем выяснять, кто именно был автором плана «Уран» и когда он был составлен. С моей точки зрения, это просто невозможно. Опираться только на воспоминания Жукова, полагаю, было бы в высшей степени опрометчиво. В то же время рассуждения А. Исаева, который относит выработку плана на конец сентября, тоже можно оспорить, потому что маршал Василевский в своих воспоминаниях пишет, что в конце сентября план был уже утверждён. «Тогда же, в сентябре, основные положения плана наступательной операции, получившей наименование «Уран», были одобрены Ставкой Верховного Главнокомандования и ГКО», — пишет он. Оставим этот вопрос открытым, не стоит заниматься мелочной делёжкой сталинградской славы, её хватит на всех.
