– А как же жертвы Сатаниста? – еле слышно спросила Лана, с трудом удерживая себя в вертикальном положении – рано, еще рано, держись!

– При чем тут Сатанист? – искренне удивилась Иванцова.

– Те женщины с содранной кожей тоже были клиентками твоей любимой фирмы. Но им повезло меньше.

– Но… – Ирина на мгновение смутилась. Но только на мгновение. – Им просто не повезло, индивидуальная непереносимость! А десятки женщин счастливы. И скоро будут сотни!

– Умница, Ирочка! – мокрые шлепки, словно опорожнилась корова, означали аплодисменты господина Скипина. – Думаю, мы в будущем станем дружить семьями. Хотя еще утром я начал сомневаться, что хочу связать с тобой, Лануся, свою жизнь. Когда эта милая особа рассказала мне, что ты затеяла, я, если честно, сгоряча хотел избавиться от тебя. Употребив, конечно, по назначению – не пропадать же добру. А потом подложить твое изуродованное изнасилованное тело в избушку к Кирюше. Они жили долго и счастливо и умерли в один день!

– Разве? – побледнела Иванцова. – Вы же пообещали, что не будете ее наказывать!

– Пообещал. И, как видишь, выполнил обещание. А мои мысли и намерения в промежутке сейчас не принципиальны. Все закончилось просто замечательно. Ладно, Ирусик, иди на свои процедуры, восстанавливай красоту. Ты же будешь свидетельницей на нашей свадьбе. О, вот и наш милый доктор.

Каплан милым совсем не выглядел. Злобным – да, гнусным – еще больше, но только не милым.

Он переоделся в чистую одежду и даже нацепил кипенно-белый медицинский халат. Порез на шее прятался под пластырем.

– Ирочка, тебе пора, – напомнил Скипин.

Та молча кивнула, поднялась и направилась к выходу.

Корнилов, а за ним и Каплан с недоумением посмотрели ей вслед. Вернее, на остающийся на полу след.

Кровавый след.

– Что это? – брезгливо сморщил нос эскулап.

Корнилов соображал гораздо быстрее. Выматерившись, он бросился к Лане и буквально выдернул ее со стула, аккуратно положив на диван.

– Твою мать!!! – заорал Скипин. – Ты что наделала, дура?!

Ирина ахнула, побелела и грохнулась в обморок, угодив прямо в неубранную лужу мочи.

«Неужели во мне помещалось столько крови?» – вяло удивилась Лана, сквозь наползающий туман разглядывая огромную, вязко поблескивавшую багровым лужу под столом, свои насквозь пропитавшиеся кровью брюки и изрезанную левую руку.

Правая была цела. Потому что именно в ней находился забытый всеми осколок стекла, которым Лана снова и снова резала пытавшиеся затянуться вены.

Каплан сдернул с себя халат и судорожно пытался закрыть им раны, Корнилов и Скипин что-то орали, но туман наползал все больше, звук и изображение меркли.

А перед тем как стало совсем темно, вдруг привиделся Матвей Кравцов, наведенной торпедой врывающийся в офис…

Слышишь, время гудит – БАМ!

На просторах глухих – БАМ!

И большая тайга покоряется нам!

– Ланка, прекрати! – заныл Яромир, накрывая пострадавшее от БАМканья ухо подушкой. – Ты что, с ума сошла? Что за вопли в такую рань? Я уже молчу про подбор репертуара.

– Вот и молчи! – девушка заглянула в гостевую комнату, где расположился брат, и поставила распевающий марш строителей Байкало-Амурской магистрали будильник возле порога. – Это же твой подарок, забыл? И подборка песен на твоей совести. Наслаждайся!

Главное, когда пакостишь с утра пораньше, – ловкость и быстрота. Чтобы увернуться от запущенной в тебя подушки.

И хотя с ловкостью и быстротой у Ланы пока не очень складывалось, Ярик спросонья меткостью похвастаться тоже не мог. Даже в будильник не попал, мазила!

Здорово все-таки, что он смог выбраться, пусть и на три дня. Съемки в очередном блокбастере были в самом разгаре, и исполнитель главной роли Яромир Красич, восходящая звезда Голливуда, должен находиться там, на съемочной площадке.

Но – это же Яромир! Который может работать по шестнадцать часов семь дней в неделю, не капризничая и не нарушая режим. Но может и сорваться в любой момент, не глядя на впечатляющие штрафные санкции, если с его близкими случается беда.

Поэтому режиссеру, у которого снимался сейчас Красич, оставалось только радоваться, что съемки проходят в Праге, и его непослушный актер, мотаясь в Москву и обратно, сроков особо не сдвигает. Даже удалось выделить целых три дня отпуска. Но с условием – после этого никаких вояжей.

Лана вспомнила свое первое возвращение из небытия. Недолгое, буквально на пару минут, больше чугунные неподъемные веки держать себя не могли.

Приглушенный свет, белый потолок над головой, неудобные трубки в горле и носу и – тошнотная слабость. А еще невыносимо болела левая рука.

Боль оказалась такой сильной, что Лана невольно застонала.

– Мама! – хриплый родной голос. – Иди скорее, она очнулась!

– Господи, доченька!

Осунувшиеся лица матери и брата, глаза мамы Лены опухли от слез, Ярик криво улыбнулся дрожащими губами и прошептал:

– Привет, сестренка!

А потом веки с грохотом обвалились, отправляя сознание в анабиоз. Но постепенно выходы на поверхность реальности происходили все чаще, и оставаться там получалось все дольше.

Мама, папа и брат постоянно дежурили возле нее, сменяя друг друга. Даже когда Лана находилась в реанимации.

Потому что ее попытка уйти из жизни почти удалась. Задержись Матвей буквально на полчаса…

Но он успел. И даже почти справился с первым желанием удавить собственными руками собравшихся вокруг девушки тварей. Почти, потому что жуткое зрелище залитой кровью комнаты на миг все же помутило сознание начальника службы безопасности холдинга. И этого мгновения хватило, чтобы слегка зашибить Корнилова и Каплана.

Скипину повезло немного больше, поскольку туда, в его московский офис, явился в сопровождении своего друга с Петровки лично Мирослав Красич. А повезло не потому, что господин Красич более сдержан, просто Витюша успел отключить веб-камеру, и отец не видел, в каком состоянии его девочка.

Правда, когда ему позвонил Матвей и странным, срывающимся голосом спросил, какая группа крови у Ланы, – вот тут чину с Петровки пришлось удерживать Мирослава от мер физического воздействия по отношению к подозреваемому.

К счастью, у Ланы оказалась самая распространенная группа крови – первая положительная. Среди бойцов Матвея нашлись аж три человека, способных стать донорами. А потом ушибленный, но вполне дееспособный эскулап старательно сокращал себе срок заключения, обеспечив экстренное переливание крови, благо оснащение медицинского центра позволяло.

Все это вместе позволило удержать Лану, не дать ей уйти за грань бытия навсегда.

А когда завывающий и переливающийся проблесковыми огнями реанимобиль увез девушку в Москву, на территории медицинского центра началась основная часть Марлезонского балета, в которой главные партии исполняли представители силовых структур.