Для калипсо характерны вопросо-ответная форма пения (запевалы и хора), использование полиметрии и полиритмии, нарочито ускоренное произнесение текста. Фактически в пении участвуют на равных и исполнители и слушатели (тоже отзвук традиций времен рабства, когда рабы предпочитали держаться вместе перед лицом угнетателей).

Первые записи калипсо, сделанные тринидадской группой «Lovey's String Band», появились в 1912 году. Первые звёзды мирового уровня стали заметны на культурном небосклоне в конце 1930-х годов: это Аттила ДеХун, Роринг де Леон и Лорд Инвадер. Элементы калипсо также внедрились в джаз, что наблюдается в таком стиле как калипсо-джаз.

Стиль калипсо стал после Второй мировой войны очень популярен в США, сначала среди афроамериканского населения, а затем и в стране в целом. Одной из самых известных в мире песен калипсо в 1956 году стала «Banana Boat Song» исполненная Гарри Белафонте, ямайская народная песня, вошедшая в альбом «Калипсо», которого только в первом тираже купили более миллиона штук. В этом же году хитом стала композиция Майти Спарроу «Jean and Dinah». На Гренаде песни калипсо были очень популярны среди растаманов, играя у них роль религиозных гимнов.

Ямайка начиная с 60-х годов покорила весь мир стилем регги (или реггей). Происхождение термина «регги» объясняют по-разному. По одной из версий его связывают с английским словосочетанием «рэггид-ритм» (от английского regged rhythm – рваный, истрёпанный ритм), по другой – с жаргонным названием уличной женщины в Кингстоне (столице Ямайки) – «стреггей» (streggae). Упоминается также «регга» (regga) – негритянское племя в Танганьике, говорящее на языке банту. В музыкальном обиходе слово «реггей» впервые появилось в 1968 году в связи с группой «Maytals», диск которой так и назывался – «Do the Reggae»[208].

И этот стиль, возникший среди ямайских бедняков, с самого начала был радикальным и политизированным. Обострение борьбы негритянского населения США за свои права, время Мартина Лютера Кинга и расцвета движения «Власть черным» отразилось и на ямайской музыке. Песни протеста, написанные в конце 60-х годов, содержали призывы вернуться к африканским корням и сопротивляться системе, подавляющей чёрного человека. Песни регги вместо безобидной лирики, всё больше наполнялись растафарианской символикой и библейскими образами и сюжетами.

С середины 1970-х стиль рэгги стал общемировым культурным феноменом, а Боб Марли – символом этого явления[209].

Песни регги исполнялись на всех митингах ДЖУЭЛ, когда партия была в оппозиции.

На Гренаде до 1979 года не было ни своих писателей и поэтов, ни театров, не говоря уже о телевидении. Все это Гейри было не нужно – он хотел держать народ в узде с помощью христианской религии (разных деноминаций) и культа «обиа». Понятно, что в таких условиях все гренадские гуманитарии и творческая интеллигенция стремилась уехать из страны в более восприимчивые к культурным традициям Вест-Индии страны, например, в США и Великобританию. Там хотя бы было можно защитить диссертацию по гренадским народным ремеслами и завлечь местный избалованный всяческими изысками культурный бомонд на концерт исполнителей калипсо.

В марте 1979 года культурная жизнь на Гренаде резко изменилась, и в лучшую сторону.

При поддержке государства и общественных организаций как грибы после дождя возникли самодеятельные театры и театральные группы, которые ездили по стране и ставили пьесы и устраивали концерты «на злобу дня». Артистичные и музыкальные от природы гренадцы (давали себя знать африканские корни большинства населения) устраивали народным коллективам бурные овации.

Созданный правительством Национальный театр Гренады совершил гастрольную поездку в США, где показал две программы с негритянской народной музыкой, танцами и декламациями[210]. Гастроли имели потрясающий успех, особенно среди афроамериканцев, которые, живя в самой богатой вроде бы стране мира, и мечтать не могли о собственном национальном театре.

Был серьезно расширен культурный репертуар официальной радиостанции «Радио Свободная Гренада». В стране появилось собственное телевидение. В январе 1982 года при поддержке властей был основан Союз писателей и артистов Гренады, оказывавший творческим деятелям существенную материальную поддержку.

Революция обзавелась и своими песнями, как любая по-настоящему серьезная и глубокая революция в мире. В одной из них были такие слова:

И так да здравствует народная революция!

Спасибо Кастро, дружественному кубинцу

Каждый гренадский патриот жаждет

Чтобы Гейри был казнен

Мы верны товарищу Бишопу

В его стремлении разрушить систему коррупции

Мы верны товарищу Бишопу

Всегда вперед, без остановки[211].

Или еще одна песня «Марш свободы» (выдержка).

(Хор)

Борьба, борьба за права

Борьба, борьба за свободу

Через борьбу мы преодолели диктатуру на пути к вечной свободе

Да здравствует справедливость и равенство.

Популярностью пользовался и «Интернационал» на английском языке, который пели сразу в двух текстовых версиях.

После марта 1979 года на родину из-за рубежа потянулась гренадская творческая интеллигенция.

Свои восторги и переживания поэтесса Мерль Коллинз описывала следующим образом: «Революция дала мне благодатную тему, развила и укрепила чувство собственного достоинства, пробудила самосознание… Учась в Вашингтонском университете, я писала о замкнутости и разобщенности людей, поскольку я чувствовала себя чужой и одинокой в США… То, о чем я пишу сейчас, – полная противоположность моим прошлым стихам. Нынешние произведения неразрывно связаны с родиной и чаяниями моего народа. Я вернулась домой после революции и сразу же почувствовала большие перемены. Это отразилось в моих стихах…»[212].

Хотя лидеры НДД, включая Мориса Бишопа, к моменту революции были убежденными марксистами и сторонниками социализма, они стремились проводить очень осторожную внешнюю политику, чтобы не провоцировать агрессию США и получать помощь не только из социалистических, но и из западных стран. Важно подчеркнуть, что главные союзники революционной Гренады – Куба и СССР – также настоятельно рекомендовали Гренаде вести себя осторожно и воздерживаться от радикальных заявлений и действий.

В первом программном документе – манифесте НДД 1973 года, во внешнеполитической области содержались довольно обычные для левых партий развивающихся стран того времени антиимпериалистические постулаты с явной примесью идейного багажа движения «Власть черным»: «Мы полностью поддерживаем политическую и экономическую интеграцию стран Карибского бассейна… для блага их народов… Мы твердо придерживаемся националистической, антиимпериалистической и антиколониальной позиции. Мы полностью поддерживаем Движение неприсоединения в его смелой деятельности, направленной на предотвращение доминирования больших держав… и мы предлагаем (Гренаде) присоединиться к этой организации как можно скорее. До тех пор пока ОАГ остается в своем нынешнем виде, мы не будем искать членства в ней[213]. Мы решительно осуждаем вмешательство США во внутренние дела стран Юго-Восточной Азии и геноцид, который применяется против живущих