Среди консервантов для пенициллина, которые тестировал Берджер, был мефенезин, синтезированный Берджером из имевшегося в продаже дезинфицирующего средства. Вводя мефенезин мышам для проверки на токсичность, Берджер обнаружил нечто, прежде им не виданное: «Соединение оказывало на животных успокаивающее воздействие»{186}.

Вот так Берджер по чистой случайности открыл первый препарат из принципиально нового класса медикаментов. Когда выяснилось, что на людей это средство действует так же успокаивающе, Squibb Corporation, сразу усмотрев коммерческую выгоду, начала распространять мефенезин для снятия нервного напряжения перед хирургическими операциями. Под торговым названием «Толсерол» мефенезин к 1949 г. стал самым популярным продуктом Squibb.

Однако в форме таблеток мефенезин действовал слабо, и эффект получался кратковременным. Берджер задался целью разработать улучшенную версию усиленного действия. Летом 1949 г. он вступил в должность руководителя и главного врача дочернего предприятия Carter – Wallace Labs в Нью-Брансуике, штат Нью-Джерси. Там он занялся синтезом и тестированием соединений, способных превзойти мефенезин по воздействию. В результате Берджер с подчиненными отобрали около десятка самых многообещающих средств из почти пяти сотен синтезированных ими. После дальнейшего тестирования на животных список сократился до четырех препаратов, а затем и до одного, который в июле 1950 г. был запатентован под названием «Мепробамат». Как выяснилось в ходе экспериментов, на мышей он действовал расслабляюще. На обезьянах эффект проявлялся заметнее. «У нас было около 20 резусов и яванских макак, – рассказывал впоследствии Берджер историку медицины Андреа Тоун{187}. – Они очень злобные, без толстых перчаток и защитной маски к ним лучше не подходить». Но после инъекции мепробамата они становились «милыми и кроткими, дружелюбными и бодрыми». Дальнейшее тестирование подтвердило более продолжительное, чем у мефенезина, действие мепробамата при меньшей, чем у барбитуратов, токсичности.

Тем временем две свежие статьи в ведущих медицинских журналах осветили терапевтическое воздействие мефенезина, уступающего, как мы помним, в этом отношении мепробамату. В ходе первого из исследований, проведенного врачами Орегонского университета, мефенезин принимали 124 пациента, лечившихся от «состояний тревожного напряжения». Более чем у половины отмечалось значительное снижение тревожности, до такой степени, что они, по свидетельству исследователей, выглядели «вполне уравновешенными и безмятежными»{188}. Результаты подтверждались схожими данными из других психиатрических клиник. Вскоре то же самое выявилось и в первых маломасштабных экспериментах с мепробаматом: препарат существенно снижал «нервное напряжение», как его называла тогдашняя медицина.

Эти исследования стали одними из первых примеров сколько-нибудь систематизированного анализа воздействия лекарственного средства на психическое состояние человека. Сегодня, когда результаты рандомизированных контролируемых клинических исследований различных психотропных медикаментов ежемесячно публикуются десятками в газетах и медицинских журналах, такого рода анализы удивления не вызывают. Однако в середине прошлого века сама мысль о том, что психиатрические препараты можно массово назначать без опаски и тем более отслеживать их воздействие научными методами, была непривычной.

Настолько непривычной, что руководство Carter попросту не смогло представить себе рынок сбыта для подобной продукции. Они устроили опрос среди 200 терапевтов, выясняя, считают ли те возможным выписать пациенту лекарство от груза повседневных забот. Большинство опрошенных ответило отрицательно. Обескураженный Берджер продолжил продвигать мепробамат в одиночку, выслав пробную партию таблеток двум знакомым психиатрам – одному в Нью-Джерси, второму во Флориду. Первый доложил, что мепробамат помог 78 % его пациентам, страдавшим от тревожного расстройства (в нашем нынешнем понимании): они стали более общительными, у них улучшился сон, а некоторые смогли вернуться на работу после вынужденного затворничества{189}. Из 187 пациентов, которым назначал мепробамат флоридский психиатр, смягчение симптомов или полное выздоровление наблюдалось у 95 % страдавших «нервным напряжением»{190}.

«До своего обращения к вам я даже радио слушать не могла. Я думала, что схожу с ума, – сообщала одна из флоридских пациенток, принимавшая мепробамат несколько месяцев. – Теперь я хожу на футбольные матчи, спектакли, даже телевизор смотрю. Муж все никак не привыкнет к моему спокойствию».

Берджер показал результаты (они будут опубликованы в апреле 1955 г. в The Journal of the American Medical Association) Генри Хойту, президенту Carter Products, и тот в конце концов позволил подать в Управление по контролю за продуктами и лекарствами заявку на одобрение мепробамата. По традиции в Carter медикаментам присваивали названия окрестных населенных пунктов, поэтому мепробамат на производстве окрестили «Миллтаун», в честь небольшого городка в трех милях от лаборатории Берджера, «маленького тихого Миллтауна», как характеризовал его путеводитель. Поскольку топонимы в качестве торгового названия использовать запрещалось, Хойт убрал одну «л», и в мае 1955 г. мепробамат поступил в продажу под названием «Милтаун».

В 1955 г. первое место по популярности среди средств от тревожности по-прежнему занимали барбитураты, они рекламировались как успокоительные и не первое десятилетие господствовали на аптечных полках. Поскольку сбыт в этой категории был гарантированным, Берджер собирался выводить и милтаун на рынок как успокоительное. Но приятель Берджера Натан Кляйн, руководитель научно-исследовательской лаборатории Государственной клиники Рокленда, с которым Берджер поделился планами за ужином в манхэттенском ресторане, начал его отговаривать. «Ты с ума сошел! – воскликнул Кляйн. – Куда людям столько успокоительных? Транквилизатор, вот что им нужно. Миру не помешает побольше безмятежности (tranquility). Назови свое средство транквилизатором – продашь в 10 раз больше»{191}. Вот из таких случайностей – неожиданного побочного эффекта консерванта для пенициллина и брошенной вскользь реплики за ужином – и складывается история психофармакологии.

Милтаун поступил на рынок без лишнего шума 9 мая 1955 г. Первые два месяца продаж принесли Сarter Products лишь 7500 долларов{192}, но вскоре медикамент, который рекламировался как средство от «тревоги, нервного напряжения и душевного смятения», начали покупать активнее. В декабре за милтаун было выручено уже 500 000 долларов{193}, а затем ежегодные суммы, потраченные американцами на милтаун, доросли до десятков миллионов.