— И вы просто перестали их принимать? Просто так?

Я смущаюсь, чувствуя себя идиоткой.

— Да, — пищу я.

— Вы могли забеременеть, — сообщает она будничным тоном.

Что?! Земля уходит у меня из-под ног. Мое подсознание падает на пол, его тошнит. Я подозреваю, что и меня тоже стошнит. Нет!..

— Вот, пописайте сюда. — Сегодня она страшно деловая — пленных не берет.

Сникнув, беру у нее маленькую пластиковую емкость и, словно под гипнозом, бреду в ванную. Нет. Нет. Нет. Это невозможно… Невозможно… Пожалуйста, не надо. Не надо!

Что будет делать Кристиан? Я бледнею. Он струсит.

Нет, пожалуйста! Я шепчу молитву одними губами.

Я вручаю доктору Грин баночку с мочой, и она аккуратно опускает в нее маленькую белую палочку.

— Когда у вас пришли последние месячные?

Как мне думать о таких мелочах, когда я не могу оторвать взгляда от белой палочки?

— Хм, в среду? Нет, это предыдущие были тогда. Последние пришли первого июня.

— А когда вы перестали принимать таблетки?

— В воскресенье. В прошлое воскресенье.

Она выпячивает губы.

— Тогда все в порядке, — резко говорит она. — По вашей реакции я поняла, что неожиданная беременность для вас нежелательна. Так что принимайте медроксипрогестерон, только непременно каждый день по одной таблетке.

Она пронзает меня строгим взглядом, под которым я вяну. Потом берет белую палочку и разглядывает.

— Все чисто. Вы еще не овулировали. Поэтому если вы будете принимать необходимые меры предосторожности, то не забеременеете. Теперь позвольте мне проконсультировать вас об этом уколе. В прошлый раз мы отказались от него из-за побочного эффекта. Но, честно говоря, рождение ребенка — такой побочный эффект, который не проходит много лет. — Она усмехается, довольная собой и своей шуткой, но я не в силах ей ответить, слишком обескуражена.

Доктор Грин принимается перечислять все побочные действия, а я сижу, парализованная от облегчения, и не понимаю ни слова. Я думаю о том, что скорее готова вытерпеть дюжину странных женщин, стоящих в изножье моей кровати, чем признаться Кристиану в том, что я беременна.

— Ана! — рявкает доктор Грин. — Идите сюда.

Она отрывает меня от раздумий, и я с готовностью закатываю рукав.

Кристиан закрывает за ней дверь и с опаской смотрит на меня.

— Все в порядке?

Я молча киваю. Он наклоняет голову набок и озабоченно спрашивает.

— Анастейша, в чем дело? Что сказала доктор Грин?

Я качаю головой.

— Через семь дней ты сможешь ни о чем не беспокоиться.

— Через семь?

— Да.

— Ана, в чем дело?

Я сглатываю.

— Так, ничего особенного. Пожалуйста, Кристиан, не приставай.

Он встает передо мной. Берет меня за подбородок, запрокидывает назад мою голову и смотрит мне в глаза, пытаясь понять причину моей паники.

— Скажи мне, — резко говорит он.

— Мне нечего говорить. Я хочу одеться. — Я резко дергаю головой и высвобождаю свой подбородок.

Он вздыхает и проводит рукой по волосам, хмуро поглядывая на меня.

— Пойдем под душ, — говорит он наконец.

— Конечно, — рассеянно бормочу я, и он кривит губы.

— Пошли, — с обидой говорит он, решительно берет меня за руку и идет к ванной.

Я тащусь за ним. Плохое настроение не только у меня. Включив душ, Кристиан быстро раздевается и лишь потом поворачивается ко мне.

— Я не знаю, что тебя расстроило, или ты просто не выспалась, — говорит он, развязывая на мне халат. — Но я хочу, чтобы ты сказала мне причину. Мое воображение подсовывает мне всякую всячину, и мне это не нравится.

Я закатываю глаза от досады, а он сердито щурится. Черт!.. Ладно, скажу.

— Доктор Грин отругала меня за то, что я пропустила прием таблеток. Она сказала, что я могла забеременеть.

— Что? — Он бледнеет, его рука застывает в воздухе.

— Но я не беременна. Она сделала тест. Это был шок, вот и все. Я не могу простить себе такую глупость.

Он заметно успокаивается.

— Ты точно не беременна?

— Точно.

Он шумно переводит дух.

— Хорошо. Да, понятно. Такая новость способна огорчить.

Я хмурюсь. Огорчить?

— Меня больше беспокоила твоя реакция.

Он удивленно морщит лоб.

— Моя реакция? Ну, естественно, я испытываю облегчение… ведь это был бы верх беспечности и плохих манер, если бы ты залетела по моей вине.

— Тогда, может, нам лучше воздерживаться? — прошипела я.

Он удивленно смотрит на меня, словно на результат научного эксперимента.

— У тебя сегодня плохое настроение.

— Просто я испытала шок, вот и все, — хмуро повторяю я.

Схватив за отвороты халата, он тянет меня в свои теплые объятья, целует мои волосы, прижимает к груди голову. Жесткие волосы щекочут мне щеку. Ох, если бы я могла сейчас потрогать их губами!

— Ана, я не привык к таким капризам, — бормочет он. — Следуя своим природным наклонностям, я бы выбил их из тебя, но серьезно сомневаюсь, хочешь ли этого.

Дьявол!

— Нет, не хочу. Мне помогает вот что.

Я крепче прижимаюсь к Кристиану, и мы стоим целую вечность в странных объятьях: Кристиан голый, а я в халате. Я снова поражена его честностью. Он ничего не знает о нормальных отношениях, я тоже, не считая того, чему я научилась от него. Он просит веры и терпения; может, мне надо сделать то же самое.

— Пойдем под душ, — говорит Кристиан, разжимая руки.

Он снимает с меня халат, и я иду за ним под водный каскад, подставляя лицо под струи. Под гигантским душем нашлось место для нас обоих. Кристиан берет шампунь и моет голову. Потом передает флакон мне, и я тоже моюсь.

Ах, как хорошо! Закрыв глаза, я наслаждаюсь очистительной, теплой водой. Когда я промываю волосы от шампуня, Кристиан намыливает мне тело: плечи, руки, подмышки, груди, спину. Ласково поворачивает меня спиной, прижимает к себе и продолжает намыливать живот, бедра, умелые пальцы моют у меня между ног — х-м-м — и мой зад. Ах, это так приятно и так интимно. Потом снова поворачивает лицом к себе.

— Вот, — говорит он спокойно, вручая мне жидкое мыло. — Смой с меня остатки помады.

Я испуганно таращу глаза. Он пристально смотрит на меня, мокрый и прекрасный, а в его замечательных ярко-серых глазах не читается ничего.