– Ну, ничего себе!.. Получается, нанесение удара по Индии и распространение слухов были скоординированы. И действия Пакистана не спонтанны. Значит, и Бельведерский клуб, и наше ГРУ со своими прогнозами лоханулись по-крупному.

– Да, прогнозы начала активных действий Пакистана оказались неверными. Как говорится, писец приходит неожиданно. В Штатах уже бардак полный. В Москве, думаю, когда ночь кончится, тоже начнутся разрастаться панические настроения. Одна надежда на нашу национальную черту – пофигизм.

– Владимир Тимофеевич, Москва – это ладно, она далеко, а нам-то в Тургояке что делать?

– Что, что – в первую очередь поднимаешь по тревоге свою эскадрилью «Рексов». Затем действуешь согласно ситуации «Гроза». После того как «Рексы» начнут действовать, пакистанцы могут понять, кто против них начал боевые действия. А так как они ребята незатейливые, то вполне могут нанести ядерный удар по России. Все системы ПРО приведены в полную боевую готовность, но ты всё равно скомандуй там, чтобы люди укрывались в атомных убежищах. Кто знает, вдруг Пакистан в ответ нанесёт ядерный удар и наши ПРО и «Рексы» не сумеют перехватить все ракеты! Всё, мужик, держи хвост пистолетом – ты знаешь, как действовать в этой обстановке!

Я даже не успел ничего вставить в этот монолог. И когда связь была закончена, статуей сидел с пикающей трубкой в руке, наверное, целую минуту. Ну а потом пришло понимание того, что нужно действовать. Ведь от того, что у меня шок, ничего не изменится, а моё бездействие может привести к гибели множества людей. Ведь я-то знал, что делать, а они даже не знали, в какой стороне находится Пакистан. Об этой стране-загадке им не было известно ничего. В конце концов, чувство долга победило маразм и растерянность, я положил красную трубку на аппарат. Взял телефон прямой связи с базой «Рексов» в Коркино и приказал дежурившему у этого телефона подполковнику Петрову (командиру эскадрильи «Рексов») немедленно приступать к выполнению плана «П». После этого звонка нажал кнопки селектора – вызывая в кабинет и секретаршу, и помощника. Когда Андрей и Татьяна вошли, я уже стоял напротив двери в приёмную – не мог спокойно сидеть, ожидая их, что-то толкало хоть как-то действовать, пусть и таким образом, но двигаться. Наверное, в кровь поступила ударная доза адреналина. Но я не обезумел, и пусть организм трясло от боевого настроя и нетерпения, стал отдавать вполне разумные распоряжения. Вот что значит опыт и загодя разработанные планы действий. Единственное распоряжение, которое не было заранее намечено, касалось находящихся на стапелях «Рексов». Я ни на секунду не хотел останавливать синтез корпусов этих грозных боевых машин, а предписываемая эвакуация всех жителей в убежища предполагала и этот вариант. Ведь специалисты, работающие на этом производстве, были уникальны, и их нужно было беречь. Всё это так, но резко остановив отливку корпусов «Рексов», мы выводили из строя стапеля. А если они не будут функционировать, то и специалисты эти не нужны. Вот так холодно я рассуждал, наверное, впрыснутый в кровь адреналин усилил природный цинизм. В оправдание можно сказать только одно: рационализм касался не только посторонних людей, но и себя самого – я тоже не собирался прятаться в убежище. Не из-за того, что такой смелый, а исключительно с точки зрения пользы дела. Командный бункер был ещё не в полной мере оснащён всеми системами связи. Если бы я туда направился, то по-любому здесь пришлось бы оставлять Татьяну, чтобы она переключала вызовы со спецканала на бункер. Система автоматического переключения ещё была не в полной мере отлажена. Глючила система шифрования.

Первой в кабинет вошла секретарша, я ей без всякого объяснения и предварительной подготовки сказал:

– Ситуация «Гроза»! Немедленно разослать соответствующую телефонограмму всем организациям по списку. После этого, обязательно захватив чёрный портфель из сейфа, следуешь на своё рабочее место в бункере. А дальше действуешь по обстановке, руководствуясь инструкциям из этого портфеля. Всё, Тань, всё! Объяснять некогда, ты и так знаешь, что делать. Не зря же на учениях зачёт получила.

В кабинет вошёл Андрей, и я прекратил поучать свою секретаршу, да и она, увидев, как мои глаза показали на дверь, молча повернулась и вышла. В отличие от секретарши, с Андреем я общался гораздо дольше. Во-первых, изложил ему слова генерала армии, затем мы начали составлять график дежурств у систем связи в приёмной. Я всё-таки не совсем маньяк и этим хотел в два раза снизить риск попасть под ядерный удар. Хотя и считал, что у неопытных пакистанцев вряд ли получится удачно запустить свои стратегические ракеты. Бомбардировщики вообще исключал – их-то точно даже немногочисленные «Рексы» не пропустят. Ракеты могут проскользнуть, но перед ними стоял барьер из ПРО. Так что вариант неминуемого ядерного удара по Тургояку был не очень большим. Хотя понятно, на эту занозу и кузницу «Рексов» ваххабиты не пожалеют своих ракет. В ходе этого блицсовещания решили, что первым дежурю я, а Андрей, перед тем как скрыться в бункере, займётся контролем, как исполняется команда «Гроза» в самом Тургояке.

После ухода помощника я, заставляя себя, медленно побрёл к своему рабочему месту – хотелось двигаться, кричать, ругаться, а тут предстояло сидеть и изображать из себя непоколебимый монумент, по телефону успокаивая других людей. А куда деваться? Затеял всю эту бодягу, вот теперь и будь добр вести себя подобающим образом. Эти мантры, которые сам себе внушал, пригодились буквально через пять минут – когда телефоны начали звонить не переставая, а я, как истинный буддист, невозмутимо объяснял звонившим суть происходящего и требовал неукоснительно выполнять все мероприятия по плану «Гроза». Одним словом, служил своеобразным громоотводом. За это время я сам чуть не взорвался, нестерпимо хотелось связаться с Петровым, чтобы выяснить у непосредственного участника событий, что же творится на территории Пакистана, а самое главное – в Таджикистане, не атакована ли 201-я дивизия. Но я понимал, что сейчас отвлекать командира эскадрильи «Рексов» от боевой задачи нельзя. Сам свяжется, как только появится свободная минута для доклада.

Вот так и мучился, сначала ожидая начала доклада от командира эскадрильи «Рексов», затем от Максима, который должен быть сидеть на потоке военно-политическоой информации. Уже давно рассвело, но никаких известий с театра боевых действий так и не пришло. Был в полном неведении – что творится, к чему готовиться. Так же как и все граждане России, но только им было, наверное, хуже. Я-то ходил из угла в угол по громадному кабинету, а многие из моих сограждан сгрудились в железобетонных коробах на глубине десятка метров. Кроме этого, я мог связаться с руководством страны, что несколько раз уже и делал, а народ, поднятый тревогой со своих тёплых кроватей, сейчас сидел в сырых подвалах и не знал, по какой причине он тут оказался. Сначала-то объявили, что это учения и продлятся они недолго. Но многие, наверное, понимали, что, похоже, это не так. На самом деле творится что-то непонятное, не зря же держат тут взаперти, ничего не объясняя, и всё, скорее всего, потому, что сами не знают. И сколько всё это продлится, окутано мраком. Вот так я предполагал, как люди будут относиться к сидению в бомбоубежищах. И это ещё в лучшем случае, а скорее всего, сейчас матом кроют всё руководство – как местное, так и страны. В общем-то, народ прав, но и Владимира Тимофеевича понять можно. Он в целях недопущения панических настроений и сохранения секретности категорично потребовал все разговоры о внешней угрозе прекратить. Хорошо, Тургояк был закрытым режимным городом и мы, в общем-то, постоянно проводили учения по укрытию от последствий техногенных катастроф. Это давало надежду, что у нас мероприятия по плану «Гроза» пройдут более организованно, чем в других городах. А там бардак был жуткий, это я знал из разговоров с руководителями филиалов, с которыми и беседовал после разосланной Татьяной короткой телефонограммы – вводится план «Гроза», незамедлительно приступить к его исполнению. За этой суетливой, но деятельной ночью последовал полный ожидания день. Когда сделать ничего не мог, да что там сделать, даже достоверную информацию получить не получалось. По «вертушке» удавалось связываться только с второстепенными должностными лицами, а в регионах если и получалось переговорить с каким-нибудь губернатором, то он знал не больше моего. Кошмар, одним словом, как я про себя назвал этот день – изощрённая китайская пытка. Правда, я и сам подобным образом пытал своих подчинённых. Запретил даже нос высовывать из бункеров, – ждать, пока не поступит приказ, отбой воздушной тревоги. Андрею заморочил голову своей непоследовательностью – с одной стороны, не отменял график пересменки, а с другой – всё переносил время, когда ему выходить на дежурство.