Завтракали, вернее, перекусывали, когда нормальные люди собирались на работу. А тут впору бы назвать утренний перекус ужином и после него завалиться спать так минут на шестьсот, но не тут-то было. Требовалось после ночной болтовни делать дело. И не простое перекладывание бумажек из одной стопки в другую, а весьма ответственную и напряжённую работу с людьми. Во время этого импровизированного завтрака разработка планов продолжилась, но уже не с тем пылом. Народ не то чтобы устал, такой мозговой штурм был у них не впервой, но каждый был мысленно в той задаче, которую ночью ему поставило собрание соратников. Поэтому, заправив свои организмы калориями, чтобы те не взбунтовались от такой жизни, народ начал разъезжаться.

Сергей вместе с Мишей выехали последними. Хотя обоим нужно было в Коркино, но расселись они по разным автомобилям, не потому, что между ними были напряжённые отношения, а просто каждый надеялся в дороге хоть немного поспать, а не обсуждать уже набившую оскомину проблему. К тому же им нужны были разные подразделения корпорации. По разработанным ночью планам Быков следовал в кадетское училище, а Сергей на базу дислокации специальной эскадрильи «Рексов». Задача Быкова была претворение его же предложений в жизнь, ну а Сергей должен был на месте контролировать и всемерно содействовать приведению в полную боевую готовность эскадрильи «Рексов». Они были основной надеждой на успешное отраженье вторжения радикальных исламистов, а полностью доверяться исполнителям, пусть и надёжным, было не в правилах корпорации. Вопрос был жизни и смерти, поэтому требовалась двойная, тройная перестраховка, что не возникнет даже малейших шероховатостей с вылетом «Рексов» на боевое задание. А прецеденты, когда важное задание срывалось, казалось бы, из-за мелочей, в истории деятельности корпорации были. А в этот раз такого допустить было нельзя.

Обстановка в расположении эскадрильи, находящейся километрах в пятнадцати от самого города, была на удивление спокойная. Никто не бегал, не суетился, техники обеспечения не было видно, а сам командир элитного подразделения находился в штабе, и это всё после отдачи четверо суток назад приказа на подготовку к боевому вылету по плану «Х». Это спокойствие и безмятежность весьма сильно напрягло Сергея, ведь сам он эти дни весь издёргался и не допускал нервный срыв, только потому, что потреблял успокоительные таблетки и растворы. Накрутив себя, что с боеготовностью в этом сонном царстве полный швах, Сергей буквально ворвался в кабинет командира, отстранив рукой попытавшегося ему что-то говорить адъютанта, ногой распахнул дверь и с порога закричал, срывая голос:

– Это что такое!.. Доложить о готовности эскадрильи к взлету!

Ошарашенный Петров (командир эскадрильи) подскочил со своего места и не менее громко проорал:

– Товарищ президент корпорации и член Совета безопасности России, эскадрилья к вылету готова! Осталось раздать полётные задания, и можно стартовать! Экипажи до звонка вашего помощника находились в «Рексах», но Ковалёв приказал, чтобы людей я отправил отдыхать, предварительное полётное задание отменяется, а сам взлёт задерживается до получения новых карт и полётного задания. Ещё он предупредил, что завтра прибудут специалисты, чтобы вбить в бортовые компьютеры новые ориентиры – театр боевых действий меняется. Меняются и задачи. К тому же теперь предстоит действовать во взаимодействии с армейскими полками «Рексов». Доложил командир эскадрильи, военлёт первого класса Петров!

– Ладно, Петров, всё я понял! А почему у вас в городке так тихо, как будто всё вымерло?

– Так я же вам говорю – аппараты заправлены, снабжены всем необходимым, а экипажи я, согласно указаниям из Тургояка, отправил отдыхать. И даже рекомендовал отдыхать не в казарме, расположенной у лётного поля, а отправляться домой, чтобы отдохнуть на все сто процентов. Что, дать команду, чтобы по тревоге команды собрались?

– Да не надо, дорогой мой военлёт! Пусть ребята отдохнут по-человечески. Вылет этот будет серьёзный, настоящий боевой. Работать придётся по полной программе, и силы ой как понадобятся. Месяц придется болтаться в воздухе, и всё это время экипажу нужно будет вести боевые действия. Давай-ка, Петров, я тебе расскажу, кто наш враг и как твоя эскадрилья будет с ним бороться. Только предупреждаю, информация секретная и после доведения её экипажам люди не имеют права покидать расположение эскадрильи.

После этих слов я демонстративно закрыл дверь перед стоявшим с выпученными глазами адъютантом, подошёл к письменному столу командира эскадрильи и уселся на стул напротив него. И началась наша беседа, прерываемая только его распоряжениями по селектору адъютанту – принести в кабинет карты Юго-Восточной Азии, а где-то часа через полтора, когда мой инструктаж подходил к концу, принести из буфета чаю и что-нибудь перекусить. После импровизированного обеда мы вместе с Петровым выехали на лётное поле, чтобы я смог лично убедиться в том, что «Рексы» готовы к взлёту и находятся на стартовых столах. Оставалось только укомплектовать их экипажем, отсоединить от коммуникаций базы, и можно взлетать. В общем-то, всем увиденным я остался доволен – всё было так, как мне и докладывали. Никаких огрехов, оставалось только поблагодарить Петрова за ответственность и высокий профессионализм. Это я и сделал ещё в автомобиле, когда мы возвращались в штаб. Но так как меня продолжало мучить чувство вины перед Петровым за глупый наскок на этого отличного командира, то уже в кабинете я проникновенно к нему обратился (решил показать, что он мне не безразличен):

– Слушай, Максим, ты знаешь, что моя Татьяна к тебе не равнодушна? Когда сюда собирался, так она вся извертелась – видно, хотела что-то передать, но постеснялась. Да тебя всё нахваливала, а это для неё не характерно. Она ведь девушка кремень – никогда личные отношения не смешивает с работой, а тут не сдержалась. Знает ведь, что грядёт война, а ты будешь в первых рядах защитников отечества. Давай я её сюда вызову, хоть немного пообщаетесь перед вылетом.

– Спасибо, Сергей Иванович, за вашу заботу, но у нас отношения сложные и непонятные! Боюсь, что хуже будет, если она сюда приедет. Дуется она на меня, за что-то очень злится. И не понимаю, за что – я и общался-то с ней всего несколько раз, и всего дольше, когда ходил с ней в кино в Тургояке и театр в Челябинске.

– Злится! Да сохнет она по тебе, дундук стоеросовый! Ладно, когда вся эта операция закончится, откомандирую я Татьяну к тебе в эскадрилью – пусть оказывает помощь в вопросах делопроизводства. Только ты не теряйся, бери девку за грудки и веди в загс. Думаю, отказа не будет, уж поверь мне, старому ловеласу. Она как дочь мне, и хочется счастья для вас обоих.

Заметив, что лицо Петрова слегка порозовело, а свой взгляд он отвёл в сторону, я понял, что пора завязывать разговор на интимные темы, и с лёгкостью переключился на потребности эскадрильи в дополнительных материальных ресурсах. Но себе в мозгу сделал зарубку – обязательно прислать Татьяну в эскадрилью. Получится у них с Максом, не получится, это уже другой вопрос, но условия для их более тесного общения создать нужно.

Ещё где-то с полчаса мы с Петровым беседовали о задачах его эскадрильи в предстоящей миссии в небе Паакистана, а потом я понял, что здесь мне совершенно необязательно находиться – с таким командиром никаких проблем с вылетом не будет. А вот присутствие начальства как раз и тормозит командный состав эскадрильи. Боятся они что-нибудь напортачить и поэтому всё делают медленнее, чем обычно. Наконец, я решил возвращаться в свой штаб – полностью поверив, что здесь всё будет выполнено на сто процентов, а моё присутствие только повредит делу. Петров даже и не догадывался о том, что приезд высокого начальства – это было сомнение в компетенции командования эскадрильи, а не стандартная проверка перед выполнением важного задания. Естественно, я подтвердил, что это была стандартная проверка, заявив: