На следующий день, 4 сентября, Орвилл и «Флайер» находились в воздухе больше 4 минут, сделав над плацем пять с половиной кругов и без проблем покрыв расстояние в 4,8 километра. Председатель комиссии, отвечающей за проведение испытаний, майор Джордж Скуир, нашел полет «великолепным». «Флайер» «прекрасно реагировал на каждое ваше движение, а приземление было настоящим волшебством», – сказал он Орвиллу. Другие офицеры отозвались о полете как о самом выдающемся зрелище, какое они видели.

В последующие дни Орвилл устраивал одно сенсационное представление за другим, устанавливая новые и новые мировые рекорды. Два «мастера по ремонту велосипедов» и их летающие машины одновременно стали источником сенсаций по обе стороны Атлантики. Они превратились в межконтинентальный цирк с участием двух артистов. Только сейчас пришла очередь младшего и менее известного из братьев оказаться в центре внимания.

Рано утром в среду, 9 сентября, в присутствии относительно небольшого количества зрителей Орвилл сделал над плацем в Форт-Майере 57 кругов, проведя в воздухе неполный час. Когда новость о том, что он может совершить новый полет во второй половине дня, достигла Вашингтона, офисы в столице закрылись и больше тысячи правительственных чиновников – членов кабинета министров, Конгресса, глав министерств, персонала посольств – хлынули через Потомак на автомобилях и трамваях, чтобы увидеть все собственными глазами.

«В 17.15, когда солнце в Вирджинии уходило за горизонт, – написал находившийся на месте событий корреспондент «Дейтон джорнал», – новейшее изобретение человека, призванное изменить законы природы, величественно поднялось в небо и поплыло над плацем.

Орвилл пролетел по кругу 55 раз и пробыл в воздухе в общей сложности час и три минуты, что стало еще одним мировым рекордом. Дома в Дейтоне «Геральд» назвала это «самым удивительным достижением в авиации».

На следующий день, 10 сентября, совершая полет при сильном встречном ветре, Орвилл продержался в воздухе еще на несколько минут дольше.

Чарли Тэйлор, озабоченный тем, что Орвилл может потерять счет описанным над плацем кругам, взобрался на ангар, в котором хранился «Флайер», с банкой белой краски и кистью, и начал отмечать количество кругов на крытой рубероидом крыше цифрами, достаточно большими для того, чтобы Орвилл мог разглядеть их. Когда появились числа 50 и 55, возбуждение толпы стало «крайне сильным». Чарли начал размахивать руками, чтобы подать сигнал. Не дожидаясь сумерек, пролетев 57 с половиной кругов, Орвилл пошел на снижение.

Резко снизившись, самолет полетел в направлении зрителей, но затем, выбросив из-под полозьев облако пыли, коснулся земли и остановился не более чем в 6 метрах от толпы.

Одним из тех, кто в тот день наблюдал за полетами, был известный скульптор Гутзон Борглум, который спустя годы высек головы президентов Соединенных Штатов на горе Рашмор. Когда он впервые увидел самолет Орвилла на земле, это не произвело на него особенного впечатления. Ему показалось, что такую конструкцию мог бы построить любой мальчик. Летающую машину он представлял себе по-другому. Но затем Орвилл поднялся в воздух.

И это было так просто, писал Борглум, что непонятно, почему ни один человек в мире не построил ничего подобного намного раньше.

Когда Орвилл сошел на землю, загудели гудки автомобилей, закричали люди. В этот момент ему передали письмо от Уилбура. Орвилл улыбнулся. Он сказал, что это первое письмо от брата за две недели и получить его также приятно, как совершить триумфальный полет.

Он пробыл в воздухе почти час и 6 минут – новый мировой рекорд.

Перед толпой, которая тут же окружила его, он предстал «самым спокойным человеком в округе, совершенно не выказывающим волнения». К тому же он не проявлял ни малейших признаков утомления. Действительно, увидев стоящего неподалеку одного из членов комитета по проведению испытаний, лейтенанта Фрэнка Лама, Орвилл спросил его, не хочет ли тот полетать, пока еще не совсем стемнело. Когда уже всходила полная сентябрьская луна, они вдвоем ненадолго поднялись в воздух.

Спустя сутки Орвилл опять установил мировой рекорд продолжительности полета – 1 час и 10 минут. Во время полета он потряс толпу, дважды выполнив восьмерку. Орвилл пытался делать один трюк за другим, будто это было акробатическое представление: временами он поворачивал самолет так резко, что казалось, тот вот-вот рухнет.

В субботу 12 сентября вокруг плаца собралось 5000 человек. Американцы стремились своими глазами увидеть одно из величайших изобретений, созданных в их стране, чего они не имели возможности сделать до сих пор. Среди тех, кто торопился поприветствовать Орвилла, был Октав Шанют, который, слегка запыхавшись, крикнул: «Рад за вас, мой мальчик!», после чего спросил, каково это – чувствовать, что творишь историю. «Неплохо, – ответил Орвилл, – но я больше интересуюсь тем, как творить скорость». Это замечание попало на первые полосы дейтонских газет.

Не осталось незамеченным, что среди тех, кто приехал посмотреть демонстрационные полеты, был военный министр. Будущее средство ведения войн привлекало большое внимание офицеров в Форт-Майере и стало основной темой их разговоров. Орвилл, пребывавший в превосходном настроении после своих успехов, написал Уилбуру: «Все здесь полны энтузиазма и думают, что машина будет иметь огромное значение во время войны».

В новой книге популярного британского романиста Герберта Уэллса была ужасающая иллюстрация, изображающая объятый пожарами после воздушной бомбардировки Нью-Йорк. «Теперь нет безопасных мест – мест, где был бы мир, – писал Уэллс. – Война приходит по воздуху, по ночам с неба падают бомбы. Мирные люди выходят по утрам из дому и видят у себя над головой воздушный флот, а корабли летят, расплескивая смерть, расплескивая смерть!»

До сих пор братья особо не обдумывали подобную возможность, во всяком случае если судить по тому, как мало они писали или говорили об этой проблеме.