– Заметьте, вы сами себя так назвали, – с усмешкой проговорил Павлов.

Ремезов пружиной взвился вверх, метя в горло Артему, но тот был начеку. Он ловко отпрянул назад, потом нанес Ремезову короткий и точный удар в челюсть. Звонко клацнули зубы. Ступни владельца клиники на долю секунды оторвались от земли. Его обмякшее тело распростерлось рядом с лавочкой.

– Вы бы хоть очки сняли, уважаемый, прежде чем в драку кидаться, – с укором сказал Артем, подув на покрасневшие костяшки пальцев.

Ремезов неподвижно лежал на земле, широко раскинув руки. Артем, присев над бессознательным телом, похлопал Михаила по щекам. Видя, что это не приводит того в чувство, он с силой выкрутил мочки ушей Ремезова. Тот разразился воплями.

Павлов нацепил ему на нос очки и спросил:

– Этот парень, Симонов!.. Где он? В вашей клинике?

– Не знаю никакого парня, – прохрипел Ремезов.

Из его прокушенного языка вытекала тонкая струйка крови, делившая подбородок пополам.

– Он у вас. Я уверен, что парень все еще жив. Когда будет операция?

Ремезов молчал.

Павлов с озабоченным видом оглядел свой кулак.

– Ударишь еще раз – сдохнешь! – выплевывая кровь, пообещал Ремезов.

– Я по глазам вижу, что парень у вас. Молись, Михаил Викторович, чтобы он жив был, когда вас шерстить будут.

Артем стряхнул с пиджака невидимую соринку и уверенно зашагал к машине. Ремезов проводил его взглядом, полным ненависти, потом, морщась и кряхтя, начал подниматься.

Не успел адвокат сесть в автомобиль, как в его кармане завибрировал телефон. У Артема перехватило дыхание, когда он увидел, что звонит Алла.

– Артем, здравствуй! У меня мало времени. Ты ведь ведешь расследование по поиску какого-то юноши?

– Да. Что произошло, Алла? Где ты? – взволнованно спросил он.

– Я все потом объясню. Скажи, как его фамилия? Как зовут?

– Владимир Симонов, – уточнил Павлов.

– Я перезвоню тебе, – торопливо бросила девушка.

– Алла…

Связь оборвалась. Подождав пару минут, Артем набрал номер Одинцовой. «Абонент недоступен», – услышал он в ответ.

Алла со страхом смотрела на Коробова, нависшего над ней. Сейчас она напоминала кролика, который перебегал шоссе и внезапно увидел грузовик, во весь опор несущийся на него.

– Вы… вы все это специально подстроили, – запинаясь, выговорила она и попыталась встать со стула.

Коробов мерзко ухмыльнулся и с легкостью, будто тряпичную куклу, толкнул девушку обратно.

– Конечно, подстроил. Дурочка из переулочка! Неужели ты думала, что тебе так легко позволят остаться одной в служебном помещении? Да еще с базой данных, выведенной на экран? Смотри-ка сюда. – С этими словами он указал куда-то наверх, в сторону выхода.

Алла машинально проследила взглядом за его рукой и с досадой стиснула зубы, заметив крошечную видеокамеру.

– Я из соседнего кабинета за тобой наблюдал, кошечка моя ненаглядная, – заговорщически подмигивая остолбеневшей девушке, сообщил Коробов. – Кому ты звонила, а? – Он шагнул вперед и потребовал: – Дай-ка телефон, киска.

Лицо Аллы покрылось красными пятнами.

В кабинет, щерясь в ухмылке, зашел тот самый сутулый мужчина в мятом халате.

– Не подходите ко мне! – вскрикнула Алла. – На помощь!

– Э, так не пойдет, – протянул Виктор Анатольевич, затыкая ей рот громадной потной ладонью.

Девушка отбивалась, как уж могла. Ей удалось укусить Коробова за указательный палец. Он выругался и с размаху влепил Одинцовой пощечину.

– Зубки решила показать, дрянь? – тяжело дыша, пробубнил Виктор Анатольевич и приказал сутулому типу: – Свяжи ее.

– Отпустите меня! – гневно закричала Алла. – Вы сошли с ума!

– Ты права, дорогуша. – Дядька в мятом халате запыхтел, заматывая кисти девушки скотчем.

Когда все было готово, он заклеил ей рот и сказал:

– Мы все тут психи. А ты пока помычи.

– Конечно! – подал голос Коробов, нажимая клавиши на телефоне Аллы. – Кому же еще ты могла звонить. Опять этот поганый адвокатишка!

Одинцова рванулась, пытаясь освободиться, и сутулый негодяй ударил ее в живот. Алла согнулась, глаза ее вылезли из орбит, из легких рвался кашель, сдерживаемый липкой лентой.

– Еще раз ударишь девчонку, ноги вырву! – выкрикнул Коробов, выключая телефон. – Я тебе приказал ее связать, а не ручонки распускать.

Тип в халате пробурчал что-то вроде извинения и услышал новый приказ:

– Отведи ее в шестнадцатый бокс! Только не особенно мозоль там глаза.

Мужчина рывком поднял Аллу на ноги, наклонился к ее уху и прохрипел:

– Не вздумай попытаться бежать, пожалеешь!

– Чего ты там бубнишь? Ей в любви признаваться бесполезно, она другого обожает. Давай, шевели копытами! – повысил голос Коробов.

Сутулый мерзавец вывел брыкающуюся Аллу из кабинета.

– Да, ты другого любишь, – уже тише проговорил Коробов. – И я даже знаю, кого именно.

Он снова взял в руки телефон Аллы, дешевенький, весь облезлый, с поцарапанным экраном.

«Меньше лезла бы не в свое дело, я бы тебя озолотил», – подумал Виктор Анатольевич.

Еще ему пришло в голову, что Павлов сейчас наверняка перезванивает этой девчонке. Коробов подошел к компьютеру и кликом «мыши» закрыл программу. Наверное, он все-таки немного переборщил со своим экспериментом, но ему были нужны железные доказательства того, что Одинцова начала под него копать. Интересно, что этому адвокатишке уже известно?

Лицо Коробова приняло озабоченное выражение. Этот пронырливый адвокат, не дозвонившись до Одинцовой, не будет сидеть сложа руки. Это как пить дать. Он и так развил чрезвычайно активную деятельность. Пора прекращать этот балаган. Нужно что-то предпринять, нанести удар первым.

Пока он раздумывал, зазвонил его мобильник. На дисплее пульсировало имя «Михаил».

Коробов приложил телефон к уху и сказал:

– Привет, Миша! Надеюсь, ты мне звонишь с хорошими новостями?

– Не очень, Виктор Анатольевич, – ответил Ремезов. – Я приехал к Амировой, а тут этот юрист!.. Этому умнику все известно. Уж не знаю, как такое получилось, но он в курсе. Даже на Назу вышел.

– Я в курсе, – проговорил Коробов. – Я тебе скажу даже больше. У Назы началась прокурорская проверочка. Она не сулит нам с тобой ничего хорошего.

Ремезов выругался.

– Не сотрясай воздух! – заявил Коробов. – Я попробую выйти на одного полезного человечка. Может, гроза и мимо пройдет. – Виктор Анатольевич услышал вздох облегчения и продолжил: – А ты особо не радуйся. Думаешь, твою клинику не тронут?