Иногда, впрочем, правительница Саарона срывалась. Это происходило тогда, когда её предавали те, кому она доверяла ответственные участки работ и обеспечивала всем необходимым, включая личную мотивацию для каждого — деньги, владения, титулы, награды. И всё равно, нет-нет, то один, то другой, начинали воровать или, того хуже, плести заговоры, а иногда и вступали в сговор с иноземными врагами. Тогда она пощады не ведала.

— Олег не написал тебе, когда вернётся? — Гортензия взяла у своего огромного раба завтрашний номер еженедельника "Новости Тарка", но читать пока не стала, положив перед собой на стол, — Нашёл время нас оставить. Он же с Викой вместе отправился?

— Нет, в телеграмме ничего такого не было, — Уля пожала плечом — жест, давно подсмотренный и перенятый у брата, — Написал, чтобы я подстраховала войско на время его отсутствия и чтобы тебя с собой взяла в лагерь первой армейской группы. Там посланники от Серина и Божественной ждут.

В телеграмме Олега указывались также имена представителей Аргона и Хадонской империи, но произносить их Уля не стала, она и так покраснела. От девичьей привычки пунцоветь щеками и ушами при эмоциональных переживаниях Уля так и не смогла избавиться. Всегда по доброму завидовала своей наставнице, которая, наоборот, бледнела.

— Да, мне он тоже телеграфировал про графа ри Щонга и маркиза ни Ловена, — Гортензия при произнесении титула Орро чуть улыбнулась — чувства своей воспитанницы к доверенному лицу Агнии она хорошо знала, — И ни слова, куда, насколько, зачем и с кем опять от нас убежал. Правда, из нашей последней беседы, я поняла, у них общий замысел с Викой. Ну, вернутся, надеюсь, расскажут. Она тебе не нравится? — неожиданно спросила наставница.

— Кто?

Стюард вместе с Улиной рабыней и богатырём Гортензии зажгли все фонари в салоне, поэтому, повернув голову к иллюминатору, сестра императора увидела в нём только отображение своего лица — за бортом уже наступила ночь.

— Я тебя спросила про Вику, Уля.

Прислуга удалилась в центральную часть аэростата, где пятёрка ниндзей охраны королевы Саарона увлечённо играла в нарды.

Уля ребятам разрешала это полузапрещённое развлечение, но только при условии, что их начальство — а личные телохранители всех первых лиц империи подчинялись теперь графу ри Нерову — об этом не узнает.

Лешик, правда, и сам являлся большим любителем нард, предпочитая их полюбившимся королевам Тарка и Саарона шахматам, но подчинённых, если те попадались на участии в этой игре, ругал.

— Я не знаю, Гора, честно, — Уля ответила искренне, — Конечно, нам её помощь будет кстати. Она, она ведь как мой брат. И у неё тоже не видно магической ауры. Мне не нравится другое. Что кто-то, оказывается, может быть таким же сильным, как наш Олег. Наверное я скажу глупость, мне кажется, что Вика ему дорога не меньше, чем мы все его друзья вместе взятые. Почему так? Они ведь недавно только узнали друг друга? Или и прежде были знакомы, но брат от нас это скрывал? Вряд ли. Я помню, ты всегда говорила, что у каждого из нас есть свои маленькие тайны, только это-то ведь не маленькая. Вика настолько могущественна, что, если мы в ней ошибаемся, это может нам ...

— Олег не ошибается, — прервала повисшее на пару секунд молчание Гортензия и придвинула к воспитаннице наполненный служанкой перед уходом бокал вина, — Я имею в виду насчёт Вики. Мы же это не раз обсуждали.

Конечно же, никто из близких друзей императора не ставил под сомнение его право хранить в секрете их общие с госпожой Тенью тайны, тем более, Уля, которая всем хорошим в своей жизни была обязана любимому кровному брату. И всё же, как бы то ни было, почти каждая беседа соратников Олега так или иначе возвращалась к теме алернийской гостьи.

Гортензия достаточно убедительно утверждала, что их друг-император и повелительница Ордена родом из одного места. Страна ли это, а может не известный на Тарпеции остров, закрытый пеленой какой-нибудь магии, а не исключено, что и целый континет — не знали ведь долгие века о существовании Игласии и Гретвира, небольших южных материках? — главное, Улина наставница не сомневалась, что Олег и Вика обладают не только одинаковыми возможностями в магии и боевых искусствах, но имеют и общие знания или даже воспоминания. Гортензия умела услышать даже то, что не произносилось, и всегда была внимательна, хотя могла казалатья при разговоре беспечной.

Соратники с доводами самой рассудительной из них согласились. Только не Уля. Потому что королева Саарона совершенно случайно узнала подлинное прошлое своего брата.

— Да, обсуждали, — королева Саарона отпила из предложенного бокала, — И готова стать Вике подругой и помощницей. Только, позволь, я всё же буду немного настороже.

— Ты ещё не хочешь спать? — спросила наставница, — Я пойду почитаю.

Гортензия потянулась, грациозно как кошка, и встала. Её гигант уже приготовил хозяйке постель.

У правительницы Тарка пока ещё не имелось личного дирижабля, его только заложили на аэроверфи в Распиле, так что, она часто перемещалась вместе с Улей, и у неё в этом салоне давно имелось своё спальное место

Купленные недавно королевой Саарона детские рассказы про Незнайку и его друзей неожиданно увлекли мудрую Гортензию, и она отложила их себе почитать на время полёта, заодно с прихваченными из дворца документами, газетами и книгами по истории.

— Успею выспаться, — улыбнулась Уля.

Лететь им предстояло ночь — день — ночь — и ещё почти целый день. Можно было бы добраться и побыстрее, если бы сестра императора использовала своё заклинание Воздушного Потока, но она этого предпочитала не делать, сберегая ресурс оболочки аэростата. Пусть ткань магически Укреплена, однако перемещаться владетельнице дирижабля приходилось так часто и на такие большие расстояния, что изнашивались даже самые крепкие материалы.

Имелась и ещё одна причина — Уля во время перелётов отдыхала от постоянных трудов. Пусть кто-то думает, что магическая или моральная усталость не сравнятся с физической, она на собственном опыте знала, что это не так.

Будучи вечно недокормленной девочкой-посудомойкой в замке Ферм, Уля чувствовала себя менее изнурённой, чем сейчас, когда стала королевой и главной магиней империи. Зато теперь добрая Билина не хлещет её за проказы мокрым полотенцем по спине или попке. Так что, жаловаться не стоит.

— Не против, что я пока себе возьму? — одна из первых соратниц и главная советница императора повертела в руках очередное его сочинение