ни приходила, постепенно накапливалась, и отчеты отделения разведки становились все толще и толще. Работа прекратилась только тогда, когда на каждого эмира было составлено подробное досье, каждый гарнизон подсчитан, а бесконечные скандалы и интриги в Омдурмане тщательно описаны.

Два важных свидетеля подтвердили и дополнили информацию, собранную шпионами и разведчиками. В конце 1891 г. Фазеру Орвальдеру удалось бежать из Омдурмана и добраться до Египта. Он не только сообщил множество полезной для отделения разведки информации, но также опубликовал захватывающее описание своего пребывания в плену, которое произвело ошеломляюще впечатление на англичан. В 1895 г. еще один беглец достиг Ассуана. Утром 16 марта на хромом и истощенном верблюде усталый и видавший виды араб, в изорванной в клочья джиббе, подъехал к дому коменданта. Он был радушно принят, и его проводили в лучшую ванную комнату. Через два часа оттуда вышел маленький австрийский офицер, и телеграф спешно сообщил, что Слатин, бывший губернатор Дарфура, вырвался из лап халифы. Это был человек, который знал все о империи дервишей. Слатин, не только верный слуга халифы, но почти его друг, живший с правителем Судана, присутствовавший на всех его советах, лично знавший всех эмиров, но и военный и администратор, знавший цену своим знаниям, получил титул паши и был введен в штат отделения разведки. Сообщенная им информация еще более утвердила египетские власти в мысли о том, что империя дервишей приходит в упадок, а его книга «Огонь и меч в Судане» заставила содрогнуться от ужаса всех вдумчивых английских читателей. Общественное мнение стало склоняться к мысли о завоевании Судана.

В 1895 г. к власти пришел консервативный юнионистский кабинет. Его поддерживало подавляющее большинство избирателей, и едва ли можно было предполагать, что в течение пяти или шести лет произойдет смена власти. Значительная часть новых министров прежде резко критиковала египетскую политику Гладстоуна. Теперь у них была возможность исправить ошибки своих предшественников. Идея завоевания Судана возникла сама собой, и она пришлась по вкусу как правительству, так и населению Великобритании. Непредвиденные события заставили еще более серьезно отнестись к этой идее.

1 марта 1896 г. произошло сражение при Адове, итальянцы потерпели сокрушительное поражение от абиссинцев. Это имело два важных последствия. Первое: был нанесен серьезный удар по престижу европейцев в Северной Африке. Возможно, что успех абиссинцев заставит дервишей напасть на итальянцев в Кассале, а также на египтян в Суакине или Вади Хальфе. Второе: уменьшилась роль Италии на международной арене. Тот факт, что оружие абиссинцам поставляли Франция и Россия, еще более осложнял ситуацию. Здесь затрагивались интересы тройственного союза — третий его член был ослаблен. Сделав шаг навстречу, Великобритания могла бы разрядить обстановку.

В этих условиях британское правительство решило помочь итальянцам, выдвинув к границе у Вади Хальфы свои войска. Англичане снова вспомнили о Египте. Они понимали, что стремление вернуть потерянные провинции было вполне законным и естественным желанием египтян. «Вызывает некоторые трудности лишь вопрос о том, когда военные и финансовые возможности страны позволят начать наступательные действия»[37]. С точки зрения египтян, наиболее подходящий момент еще не настал. Требовалось еще несколько лет. Египет имел бы больше шансов на успех в войне с Суданом, если бы в стране предварительно были созданы водохранилища. В течение почти двух лет подобные предложения представлялись на рассмотрение его величества хедива, или, если быть точнее, лорда Кромера. С завидной регулярностью сэр Герберт Китчинер и сэр Вильям Гарстин посещали британское представительство (назвать его правительством было бы государственной изменой), первый призывал незамедлительно начать войну, второй — постройку водохранилища. В итоге проект Гарстина был принят. За несколько недель до того, как был отдан приказ о наступлении на Донголу, Гарстин встретил Китчинера, возвращавшегося из представительства. «Я проиграл, — неожиданно сказал Китчинер. — Вы получили свою дамбу!» Радостно улыбаясь, Гарстин продолжил свой путь.

Решение британского правительства оказалось полной неожиданностью для египетских властей. Время года не благоприятствовало началу военных операций. Наступала жара. Уровень воды в Ниле был низким. За исключением нападения на деревню в Вади Хальфе и рейда по дельте Токара, дервиши практически целый год «придерживались оборонительной тактики»[38]. Лорд Кромер понимал, что если постройка водохранилища всегда будет актуальна, то вопрос о завоевании Судана может не получить поддержки либерального правительства. При этом следовало помнить и о том, что французы активизировали свою деятельность у верховий Нила. Политика есть не что иное, как ряд компромиссов и сделок, и если историк может указать наилучший момент для начала того или иного предприятия, то правитель должен довольствоваться лишь хорошим моментом.

Перед тем как мы перейдем к описанию военных операций, представляется необходимым объяснить, откуда были взяты деньги, необходимые для ведения войны. Примерно половина дохода Египта шла на развитие страны и нужды ее управления. Вторая же половина уходила на выплаты процентов по внешним долгам. Лондонская конвенция 1885 г. предписывала, что ежегодные расходы Египта не должны превышать определенной суммы. Если это все же происходит, то на каждый фунт, потраченный на развитие страны или нужды управления, один фунт должен быть выплачен комиссии по долгам. Таким образом, когда достигался означенный предел, на каждый фунт, потраченный в интересах Египта, народ, и так платящий большие налоги, был обязан собрать еще по два фунта. Но этот закон оказался настолько суровым, что, как и все законы, идущие вразрез с понятием справедливости, он был несколько изменен. По соглашению, подписанному в 1888 г., кассе по долгам было дано право перечислять добавочные выплаты в общий резервный, а не амортизационный фонд. Из этого резервного фонда в случае непредвиденных расходов могли выделяться субсидии, которые не облагались дополнительным налогом.

Экспедиция в Донголу началась, как уже говорилось, без учета ситуации в самом Египте. Сразу стало очевидно, что Египет не сможет финансировать ведение военных операций. Министр финансов обратился в кассу по долгам, пытаясь получить кредит из общего резервного фонда. Египту на самом деле предстояли непредвиденные расходы. Египетское правительство просило 500 000 египетских фунтов.

Комиссия по долгам собралась на совещание. Ее члены — представители Англии, Франции, России, Германии, Австрии и Италии — надлежащим образом рассмотрели заявку. Четыре члена комиссии согласились выдать субсидию. Два члена, Россия и Франция, были против. Большинством голосов решение было принято. Деньги были переданы египетскому правительству и направлены на военные расходы.

Будучи независимой державой, Египет униженно просил, чтобы ему позволили тратить часть излишков своих доходов на внутренние цели. Но еще большее унижение было впереди. Франция и Россия, голоса которых не были учтены, настаивали на том, что выдача субсидии находилась за пределами полномочий комиссии; следовательно, египетское правительство должно было вернуть полученные