Верой засветилась даже Ренна вопреки всему, что с нею делали во имя Канона.

«Ночь, хотел бы и я уверовать». Спутники Арлена были убеждены, что следуют великому замыслу Создателя. Арлен один понимал, что они действуют в согласии с естественным ходом вещей.

– Довольно, – произнес он наконец, когда стало казаться, что молебен не кончится никогда и ему больше не вынести. – Близится ночь. Займите свои места и не шумите.

Джардир раздраженно взглянул на него. Солнце еще не зашло. Тем не менее он кивнул. Спорить было не время.

– Пар’чин говорит разумно.

Для засады Шанджат и Шанвах создали в стене карман, а стену Арлен расписал маскировочными метками. Она предстанет взору демонов целой и невредимой.

Ренна надела плащ-невидимку и встала наготове у небольшого прохода, ведшего в усыпальницу. Арлен расположился напротив нее, отрезав себя от магии Анох-Сана, чтобы князья подземников не ощутили его присутствия.

Следующий час стал самым долгим в его жизни. По мере того как проходили минуты, он чуть ли не сожалел о прерванных молитвах.

Ночь пала, но атака последовала не сразу. Арлен осознавал риск, однако после часа ожидания не стерпел и открылся магии Анох-Сана, настроив ощущения на поиск врагов.

Те толпились снаружи. Ночь, их были тысячи!

Мозговые демоны побывали у него в голове. Они знали планировку города и точное местонахождение гробницы Каджи.

Но они не спешили. У них было три дня на осквернение и уничтожение города, и они хотели растянуть удовольствие. Земля задрожала, когда демоны приступили к делу.

Молча, неподвижно Арлен и его спутники прождали всю ночь, им составляли компанию лишь гулкие колебания почвы, вызванные бесчинством подземников. Но демоны так и не приблизились к ним.

Они оставляли Каджи на десерт.

Рассвет застал всех напряженными и измученными, бойцы разминали затекшие мышцы и вопросительно смотрели на Арлена.

– Ты обещал, что они явятся, Пар’чин, – прорычал Джардир. – Сюда! На это самое место! Ты поклялся честью. Вместо этого я оскорбляю Каджи, прячась в…

– Они придут! – настойчиво возразил Арлен. – Разве не чуешь? Сегодня была только затравка.

– Почем тебе знать? – проворчал Джардир.

– Мне сказал город, – ответил тот.

В недовольстве Джардира проступила неуверенность.

– Город?.. Пар’чин, ты сошел с ума?

Арлен пожал плечами:

– Более чем… наверно, но не на сей счет. Здесь древняя магия, Ахман. Та, что кипела в сердце города, когда были живы и он, и твои предки. Откройся ему, и он заговорит с тобой.

Джардир расставил ноги и закрыл глаза. Арлен увидел, как к нему потекла магия, но через несколько секунд он встряхнул головой и взглянул на Арлена:

– Сила есть, как ты и сказал, Пар’чин, но Анох-Сан молчит.

Арлен посмотрел на Ренну, которая уже закрыла глаза и Втянула по примеру Джардира. Через минуту открыла и содрогнулась.

– Он здесь, – констатировал Арлен, отбрасывая немалую вероятность того, что действительно спятил. – Надо лишь поупражняться, чтобы услышать.

– Так что же случилось? – спросила Ренна.

– Они взяли город в кольцо с усыпальницей в центре. Прожигают себе дорогу внутрь. Довольно скоро дойдут до нас. К концу Ущерба они не оставят здесь камня на камне.

– Я рехнусь, если пробуду на грани еще одну ночь, не говоря уж о двух, – сказала Ренна, направившись к выходу. – Поднимусь, воздухом подышу.

Арлен преградил ей путь:

– Вряд ли это удачная мысль. Нельзя дать демонам учуять нас.

– Так что же, мы проведем три дня похороненными в гробнице? – возмутилась Ренна.

– Если потребуется, – подал голос Джардир. – Мы умрем здесь, если придется.

Арлен было начал кивать, но Ахман продолжил:

– Но я не уверен, что нужно именно это. Мне необходимо самому увидеть разрушения и убедиться, что голос, который с тобой говорит, не порожден твоим личным безумием. Если алагай так страстно намерены стереть целый город за один Ущерб, то им не до запахов.

Он пошел к выходу достаточно медленно, чтобы предоставить Арлену возможность вмешаться и удержать его, но аура дала понять, что это будет опрометчивым поступком. Арлен кивнул.

Они осторожно отодвинули массивный меченый камень, который закупоривал выход, и выбрались на поверхность, где их ожидало мрачное зрелище.

Джардир с тяжелым сердцем обозрел разрушенный Анох-Сан. Пар’чин – небезосновательно – обвинил в уничтожении города его народ, но красийцы едва затронули поверхность, в отличие от исступленных князей алагай.

Мозговики позволили своим трутням порезвиться: выкапывать песчаник лишь затем, чтобы размолоть и спалить его до песка и стекла. Как и сказал Пар’чин, кольцо разрушений диаметром в несколько миль окружило местность наподобие рва. Глубокий кратер был полон праха, в который обратились строения некогда живого и обширного города. Самые крупные обломки были не больше кулачка Шанвах.

За исключением тел.

По краю кольца демоны выстроили изъятые из гробниц саркофаги с останками великих вождей Анох-Сана. Джардир поднял крышку одного, уронил и в ужасе отвернулся. Его затошнило.

Саркофаг был доверху наполнен маслянистой черной мерзостью, от которой шел нестерпимый смрад. Джардиру пришлось с усилием сглотнуть остатки последней трапезы, подступившие к горлу, и прикрыть нос и рот шелковым ночным покрывалом.

Это мало помогло. От ядовитых испарений щипало глаза, они слезились, но Джардир заставил себя вновь подступить ближе и поискать обрывки ткани, в которую было завернуто тело предка, ныне плававшее в дерьме. В саркофаге покоился оскверненный Ханджин, второй кузен Каджи и один из двенадцати святых.

Ренна подошла вплотную и тоже отпрянула.

– Ночь, что это?

– Дерьмо мозгового демона. – Позеленел даже Пар’чин. – Чтобы оно стало гаже, они питаются одними мозгами. Те придают маслянистость и слизистость. Липнет ко всему, на что попадет.

– Оно горит? – спросил Джардир.

– Да, но… – начал Пар’чин.

– Я не оставлю предков в таком виде, Пар’чин.