Кончина Гримальди заставила взглянуть на смерть Ванцетти по-иному. Валаччини насторожился. Он уже не сомневался в том, что обе смерти – дело рук киллеров. Убийцы оказались хорошо информированными профессионалами. Он не удивится, если узнает, что в его организации затаился осведомитель.

Когда убили Бенцано, он почувствовал, что киллеры подбираются и к нему. Не исключено, что именно сегодня, по дороге на прием… Валаччини поморщился.

– Согласен с тобой! Кто-то из нашей семьи должен там быть. Но мы не поедем. Не знаю, как тебе объяснить, не хочу, да и все…

– Я понимаю тебя, отец.

Валаччини подошел к лимузину. Шофер Санни предупредительно распахнул дверцу.

– Санни, сколько ты у меня служишь?

– Шесть лет, дон Валаччини.

– Шесть лет… Ты хорошо зарекомендовал себя, Санни, за эти годы. Я не могу тебя ни в чем упрекнуть.

– Вы хотите расстаться со мной, дон Валаччини?

– С чего ты взял, ты мне дорог.

– Такие слова говорят при прощании.

– Тебя устраивает работа?

– Я не имею права выбирать. Куда меня поставите, там и буду работать.

– Я готовлю тебя для более серьезных дел.

Санни улыбнулся.

– Рад это слышать.

– Сколько тебе лет?

– Скоро тридцать.

– Вот как? Тогда ты уже имеешь право представлять нашу семью. Я приглашен к премьер-министру, он устраивает в честь американской кинозвезды большой прием. Но я не поеду, поедешь ты!

– Хорошо, дон Валаччини, – расплылся в улыбке Санни.

– Ты не спросил меня: почему я не еду.

– Разве я смею?

– Тебе я могу сказать: у меня плохое настроение. На душе как-то смутно. Скажи, а ты не боишься смерти?

– О чем вы? Рано мне умирать…

– А я, видно, по-стариковски хандрю.

– Дон Валаччини, благодарю вас за честь, оказанную мне, – улыбнулся Санни. – А если честно, за вас я готов отдать свою жизнь не задумываясь.

– Спасибо, мой мальчик. Езжай, но будь осторожен. – Валаччини потрепал Санни по щеке. – Не гони! И помни: если кто задумает убрать меня, то начнут с шофера. Если все обойдется и ты. передашь мои извинения премьер-министру, считай, что получил повышение… И еще я тебе хочу сказать: если что-то с тобой случится, мне тебя будет не хватать. Так что постарайся не огорчать меня. А теперь езжай, мы и так немного опаздываем.

– Слушаюсь, дон Валаччини.

Валаччини помахал вслед отъезжающей машине.

Как только Санни дал газ, в тот же миг он забыл о предостережениях босса. Он находился в приподнятом расположении духа.

Конечно, личный водитель при таком боссе, каким является Валаччини, это; всегда почетно, но теперь у него появилась возможность войти в совет организации. Он уже созрел для серьезных дел и давно ждал этого дня. Разве мог он, деревенский мальчишка из многодетной и бедной семьи, думать, что сможет сделать карьеру не у кого-нибудь,;а у всемогущего Валаччини! Санни уверенно давил на газ и мчался навстречу своему успеху. Он даже не понял, как это произошло: машина перестала слушаться, потом удар, затем он успел зажмуриться! И наступила тишина.

Валаччини не отходил от стола. Санни должен был позвонить полчаса назад, однако звонка не было. И чем более длительным было ожидание, тем нестерпимее болела душа. А когда наконец телефон зазвонил, он не захотел поднять трубку.

– Марчелло, подойди к телефону, – попросил дон.

Марчелло взял трубку.

– Нет, это Марчелло… Говорите… Так… Понимаю… Я передам все это отцу… До свидания.

Марчелло, бледный как смерть, медленно повернулся к отцу. Тот смотрел на него не мигая. На мгновение Марчелло почувствовал оторопь. Может, и правду говорят, что отец знается с нечистой силой?

– Санни разбился, так ведь? – спросил дон Валаччини.

– Да, отец.

– Где это случилось?

– На сорок восьмом километре.

– Я так и знал! В этом месте слишком крутой поворот. Что там произошло?

– Полиция утверждает, что это несчастный случай. На дороге было разлито масло. Санни занесло, машина скатилась с обрыва…

– Нет, все не так! Это сделали те, кто убил Ванцетти и Гримальди. Сейчас они охотятся за мной. Санни женат?

– Нет, он холост.

– По-моему, у него мать и пятеро братьев. Я прав?

– Да. Средний брат под следствием по делу о хищении.

– Сделай все, чтобы властям не удалось упрятать его за решетку. Для матери потеря двоих сыновей – слишком большое горе. Потом, когда все утрясется, обязательно займись им. Поручи ему что-либо, пусть станет членом нашей организации, нашей семьи. Позаботься о матери. Дай денег. До конца своих дней она не должна ни в чем нуждаться.

– Я все понял, отец.

– Скажи, остался ли в живых хозяин пиццерии, где обедал Ванцетти?

– Да, он жив. С Ванцетти погибло двое телохранителей и официантка. Обычно с ним всегда обедал и хозяин, но до того, как прогремел взрыв, к нему кто-то пришел, и это его спасло.

– Может, это было подстроено заранее?

– Нет. Эта версия уже проверена. Человек пришел тогда к хозяину за деньгами. Он из организации. Накладка получилась. Он мог прийти часом раньше или часом позже.

– Я понял. Бывает и такое. Но завтра хозяин пиццерии должен сидеть у меня здесь! Вот на этом самом месте, – ткнул Валаччини в кресло перед ним.

– Хорошо, – быстро согласился Марчелло.

Марчелло понимал, что предстоит разборка. Хозяин пиццерии будет наказан. Но он был членом другого могущественного клана, и его исчезновение может вызвать недоумение у отцов семейств. Но возразить дону Валаччини Марчелло не имел права. Валаччини всегда знал, что делает, и, похоже, у него не оставалось времени для переговоров с другими боссами. Конечно, если бы об этом сегодня их попросил сам дон, отцы семейств согласились бы, но завтра будет уже поздно.

Догадываясь о сложностях, с которыми может столкнуться Марчелло, дон добавил:

– Если возникнут проблемы, я их улажу позже. Думаю, организация поймет меня, я поступаю так на благо нашего общего дела.

Ровно через сутки в кресле напротив синьора Валаччини сидел хозяин пиццерии. Марчелло не составило большого труда уговорить его поехать. Сказал, мол, его желает видеть синьор Валаччини. Хозяин понимающе кивнул и сел в машину. Откажешься – применят силу, так что лучше сделать вид, будто едешь по собственной охоте.

Синьор Валаччини был любезен и принял хозяина, как желанного гостя, – он подливал ему виски, постоянно улыбался, а Альберто – так звали хозяина – щурился и нахваливал виски. Он был удивлен гостеприимством важного Валаччини.