— Ты нехорошая, Валерия, ужасная женщина, — пробормотал он, застегивая молнию доверху.

— Зато ты кремень, — рассмеялась я.

— Не знаю, надолго ли меня хватит, если честно.

Он погладил меня по спине — открытую кожу над вырезом платья. Я повернулась к нему лицом.

— Выйди и оцени, нравится ли тебе. — Я отступила на шаг и выпрямилась, сделав вид, что не заметила его ласки.

Но Виктор не отозвался. Он неотрывно смотрел на мои губы. Я, конечно, проявила слабость, не выставив его сразу. Тело мое изнывало от томления, и мне хотелось обвить руками его шею и целовать до изнеможения.

Он взял меня за руку, и наши пальцы сплелись. Вторую руку он положил мне на поясницу, и я послушно подалась ему навстречу. Почувствовав на губах его дыхание, я придвинулась еще ближе, понимая, что должна попросить его выйти из примерочной прямо сейчас. И что же я в итоге сделала? Ничего. Я не шелохнулась.

Виктор дышал часто и прерывисто, будто воздух почти не поступал в легкие. Я испытывала смущение, волнение и возбуждение, и все мои чувства были как на ладони, мне не удавалось их скрыть. Он обнял меня за талию, а я сомкнула руки у него на спине. От Виктора исходила такая мощная уверенность и сила, что все это мгновенно передавалось и мне. Уступить чувствам, находясь рядом с ним, мне было легко, так же легко, как наслаждаться теплом и уверенностью, когда он был со мной. И как раз это невероятно все осложняло.

Виктор оперся рукой о зеркальную стену примерочной, а я привалилась к прохладному стеклу спиной. Он учащенно дышал, и я закрыла глаза, предвкушая приближение его губ. Я замотала головой — мне не хватало дыхания, и в мозг не поступало достаточное количество кислорода. Отметив механически и головокружение, и барабанную дробь, которую выстукивали дрожавшие колени, я начала придумывать оправдания, убеждая себя, что не совершаю смертного греха, целуясь с Виктором в примерочной. Но в решающий момент, когда мои влажные губы обдало жаром его дыхания и все вот-вот грозило полететь в тартарары, он резко дернул головой и, зажмурившись, уткнулся мне в макушку лбом.

— Дьявольщина, — пробормотал он.

Я что-то невразумительно пролепетала в ответ.

Виктор снова наклонился ко мне и приподнял мой подбородок, приготовившись поцеловать. В этот миг я невольно вздрогнула и ударилась затылком в зеркало. Наверное, эту шутку сыграла со мной совесть, крайне недовольная моим поведением в последнее время.

— Попробуй померить другое платье, — предложил он, выпрямившись.

— Хорошо. Можешь расстегнуть мол…

— Да, конечно. — Он встряхнул головой, словно желая проснуться. Пауза, заполненная скрежещущим звуком раскрываемой молнии. Вдохновляет, ничего не скажешь. — Черт побери, Валерия, — простонал он.

— Что?

— Я заслужил место на небесах, ты не находишь? — произнес он без тени иронии.

Я повернулась, чтобы оправдаться, но неожиданно единственная бретелька соскользнула, и расстегнутое платье съехало вниз. Я сделала отчаянную попытку его подхватить, но не успела — в мгновение ока платье очутилось на полу у моих ног.

Виктор тихо взвыл, а я настолько опешила, что даже не сообразила прикрыться.

— Тебе нужно уйти, — пробормотала я. Он не ответил. Я с силой зажмурилась, мечтая провалиться сквозь землю. — Виктор, уйди, пожалуйста.

Он шумно выдохнул и ретировался из кабинки. Несколько секунд мы молчали, разделенные занавеской. Я слышала его тяжелое дыхание. Наверное, он разрывался между необходимостью соблюсти приличия и остаться за шторой и желанием снова войти в кабинку и сделать то, о чем на самом деле мечтали мы оба. Наконец он сказал:

— По крайней мере, покажись мне в платье. Я должен стереть из памяти твою наготу. Пожалуйста! — И он рассмеялся, обращая свои слова в шутку.

— Да, конечно, одну минуту. Неприятность в том, что… Лола это подтвердит. Я невероятно неловкая. У меня обе руки левые. И я вечно падаю, спотыкаюсь, давлюсь и вообще делаю глупости.

Болтая без умолку, на грани истерики, я натягивала платье и одновременно торопливо набирала сообщение Лоле, выловив мобильник со дня сумки: «Лола, отруби мне руки. Я полная идиотка. Я только что осталась перед Виктором в одних трусах в примерочной размером со спичечный коробок».

Собравшись с духом, я сдвинула шторку. Виктор оглядел меня с ног до головы.

— Тот цвет тебе идет больше.

— Да?

— Да.

Он мягко подтолкнул меня обратно в кабинку и снова задернул занавеску. Потом я услышала шаги, удалявшиеся к центру торгового зала.

После оплаты покупки в кассе мы предпочли из деликатности не возвращались к случившемуся. Мы оставили за кадром мою гусиную кожу, черный кружевной лифчик, сквозь ткань которого проступали соски, и выдающийся бугор в его штанах, живший своей жизнью. О том, как прижимались друг к другу в предвкушении поцелуя, мы тоже старались не упоминать. Молчание не могло ничего изменить, так как стереть эпизод из памяти не удалось, но, по крайней мере, оно позволяло не лгать, лицемерно доказывая, что он мало для нас значил.

Путь наш лежал прямиком на парковку. И речи не было о том, чтобы зайти в бар и выпить по бокалу вина или потратить время на бессмысленные развлечения. Мы уже сделали достаточно для одного дня.

— Я могу поехать на автобусе, — проронила я, не глядя на Виктора.

— Не говори глупости.

Мы уселись в машину. Виктор не сразу завел мотор, помедлив чуть дольше обычного. А что, если не только я выпустила ситуацию из-под контроля? Что, если и для Виктора наш флирт перестал быть игрой? Он покосился на меня.

— Мне жаль, — пробормотала я, плохо понимая, за что прошу прощения.

— Тебе не за что извиняться, — возразил он. — Я сам виноват.

Сказав это, он повернул ключ в замке зажигания, и мотор заурчал, низко и раскатисто. Я пребывала в таком состоянии, что даже этот невинный звук подействовал на меня возбуждающе.

Мы больше не разговаривали. Даже на светские темы — как прошел день, какие планы на выходные или хотя бы какая сейчас стоит жара. Мы не произнесли ни слова, ни одного, и прохладно попрощались у подъезда, как только Виктор привез меня домой. На сей раз мы обошлись без традиционного поцелуя в щеку. Я скрылась за дверью и впервые за время нашего знакомства испытала облегчение от того, что больше его не видела и не чувствовала запаха кожи и туалетной воды. Находиться рядом, на расстоянии вытянутой руки, зная, что достаточно погладить его по ноге, чтобы он завелся, было мучительно. И в то же время это окрыляло меня.

На лестничной площадке я собралась с духом и отважилась войти в квартиру. Но там меня никто не ждал, как обычно. Я подумала, что меня никто не ждал бы даже в том случае, если бы Адриан находился дома. Сев на кровать, проверила мобильник и увидела сообщение от Лолы: «Не спрашиваю, что привело тебя в примерочную кабинку вместе с Виктором. Ты выдержала испытание его квартирой и диваном, а теперь и примерочной. Ты сделана из металла и обладаешь стальной волей, Валерия, но меня тревожит, что дело принимает серьезный оборот, и я говорю об этом уже без тени иронии».