Я отвернулась, стараясь уйти от его взгляда и понять, чего же ему, в конце концов, от меня надо. Убить? Тогда зачем раздевать? Изнасиловать? Здесь? В лесу? По-моему у него было полно возможностей, чтобы сделать это в помещении, со всеми удобствами, и он не воспользовался ни одной из них… К счастью для меня.

За курткой последовал свитер, с которым он так же не церемонился, разрезав рукав ножом, и вот я осталась в одной майке. От холода и страха началась непроизвольная дрожь, и плечо заболело сильнее. Появилось глухое раздражение и чувство обиды на солнце, бьющее прямо в глаза, несправедливую жизнь, на этого типа, на себя…. Хотелось снова потерять сознание.

Внезапно он схватился за руку и резко потянул ее на себя. В первые несколько секунд от шока и неожиданности я совсем ничего не почувствовала, но потом… Я не поняла, как моя здоровая рука оказалась на его плече. Я вцепилась в него изо всех сил, словно он был моим спасательным кругом. Глупо, нелогично, опасно… Но в тот момент мне было все равно. Зрение и слух полностью отключились, вместе со способностью соображать, а голова оказалась прижатой к его груди. Это заглушило протяжный болезненный вопль, но не помешало мне услышать хруст сустава встающего на место.

Спустя несколько минут, когда боль отступила, я, наконец, смогла мыслить здраво. Пришлось приложить усилие, чтобы не закричать снова, а спокойно отпустить его плечо и молча отстраниться. Неловко, действуя одной рукой, мне удалось набросить на себя куртку. Я чувствовала, что он следит за каждым моим движением, поэтому не могла позволить себе запаниковать. Да и что бы это изменило? Я была в его руках, причем в прямом смысле этого слова. Вот только к чему все это? Напряженное молчание становилось угнетающим, и, понимая, как глупо говорить с убийцей, я все же рискнула:

— Спасибо, — осипшим от крика голосом произнесла я.

Он не ответил, и внезапно я поняла, что он злится, а что самое ужасное, скорее всего на меня. Хотя, неужели это удивляет? Этот человек неоднократно пытался меня убить, у него есть то, что поможет посадить меня за решетку на долгие годы. А я… если на мгновение забыть о том, что совсем недавно я в него стреляла, и его спасло лишь то, что патроны оказались холостыми… Да он должен радоваться, а не злиться.

— Кто ты? — без особой надежды спросила я.

— Ты знаешь, — последовал краткий ответ. Но вот голос… Да, я узнала бы его из тысячи.

— Тогда зачем? Зачем спасать руку, если все равно убьешь? Что за безумная логика? Ты сумасшедший? Что тебе от меня нужно?

— Ты знаешь, — повторил он, и его глаза потемнели.

— Камень?

Он медленно помотал головой. Странно, хотя, судя по его предыдущим поступкам, им двигала отнюдь не жажда наживы.

— Месть? — утвердительно произнесла я, и заметила, как по его губам пробежала пугающая улыбка.

— К чему эти игры?

— После всего, что ты и твои дружки сделали, я имею право немного поиграть. И игра еще не закончена.

— А не боишься? Не боишься проиграть? — с вызовом спросила я.

— Я рискну, — он подался ближе и его лицо замерло в нескольких сантиметрах от моего, — но я могу дать тебе шанс. Если ты попросишь.

— Если попрошу… — одними губами произнесла я, включаясь в игру. Интересно, чего он ждет? Что я сдерну с себя остатки одежды и раздвину перед ним ноги — возьми меня только не убивай? Заманчиво, конечно, но бесперспективно. Сомневаюсь, что человек, решившийся на то, что совершил он, мог бы отступить только потому, что его жертва готова ему отдаться. Кстати, жертва не готова! Во мне еще были свежи события вчерашнего дня: жар огня и запах горелой плоти, который я чувствовала до сих пор.

Его губы почти накрыли мои, и на миг я прикрыла глаза. От страха? От смущения? Или отвращения? В конце концов, он знал обо мне слишком много, иначе не затеял бы этот разговор. По крайней мере, ему так казалось.

Я почувствовала, как его руки поглаживают мое тело сквозь тонкую майку, намеренно причиняя боль. Мужчина приподнял майку на несколько сантиметров, потом выше, его руки скользнули по спине.

Не знаю, чего больше было в моем взгляде, устремленном на него: страха или ожидания. Кто-то из великих считал, что вся наша жизнь есть ни что иное, как подготовка к смерти. И может быть именно сейчас я, наконец, смотрю ей в глаза. Странный, неестественный звук, больше похожий на всхлип, вырвался из моего горла. Я смеялась, глядя ему в глаза, понимая, что возможно, это последнее, что делаю в этой жизни. Ушли все страхи и сомнения. Осталась лишь ненависть и странная обида на судьбу. Не для того я приехала сюда, чтобы умереть от руки психопата, который даже не может просто убить.

Мой смех заставил его на секунду остановиться. В глазах промелькнул отблеск какого-то чувства. Мощная оплеуха отбросила меня от него:

— Заткнись!

Я слизнула выступившую на губах кровь, и, улыбнувшись, смело посмотрела ему в глаза.

— И что дальше? Сдашь ментам? Убьешь? Только учти, с огнем до сих пор у тебя выходило хреново. Может, стоит попробовать воду? Или серную кислоту? Мы прожили дольше, чем было задумано?

— Ты! Ты прожила дольше! — одна его рука схватила меня за многострадальное плечо, а вторая легла на шею. Взгляд стал холодным, губы скривились в улыбке, — достаточно сжать посильнее, и мир не досчитается одной воровки и шлюхи.

— Может, в этот раз у тебя все же получится, — говорить со сдавленным горлом было тяжело. На глазах выступили слезы, поэтому я не сразу поняла, что происходит, услышав над собой звук, похожий на удар и болезненный стон, и в ту же секунду оказалась придавлена к земле телом своего преследователя. Бесчувственным телом, судя по тому, что оно вдруг отяжелело, а его рука больше не сжимала мою шею.

— Только не говори, что убил его! — раздался голос Никиты, и я поняла, что до сих пор еще никогда не была так рада его слышать.

— Ты же видел, как он ее душил, — Мишка! Я почти была готова кинуться ему на шею от счастья. Хотя, похоже, чувство эйфории проходило, и я столкнулась с реальностью — на мне лежал истекающий кровью человек, а освободиться самостоятельно от этого груза у меня не было сил.

Видимо, почувствовав мое состояние, кто-то убрал с меня неподвижное тело моего преследователя, и слегка придержал меня за спину, потому, что сидеть самостоятельно было для меня проблематично. Только сейчас я поняла, насколько устала и ослабла. Мне хотелось забиться куда-нибудь в уголок, и просто поплакать. Чтобы никто не видел, никто не нашел. Мне хотелось одиночества и покоя. Но теперь, похоже, моя мечта сможет осуществиться не скоро.

— Он мертв? — я чувствовала, как руки Рыжика крепко обнимают меня, но была ли я в безопасности?

Мишка подошел к неподвижному телу и перевернул его ногой. Похоже, удар по голове надолго вывел этого психа из строя. Я потянула Никиту за руку, давая понять, что хочу встать. Он поднялся, и осторожно потянул меня за собой вверх.