— Или дать себя встряхнуть кому-то другому. Ты соображаешь, что творишь?

— Да. Поэтому и позвал тебя сюда. Мне нужно…

На этот раз в палату постучали, и я, мысленно выругавшись, открыла дверь. На этот раз нас прервала незнакомая пожилая медсестра. Она сделала моему другу укол, пожелала больше не болеть, высокомерно хмыкнула, проходя мимо меня, и закрыла за собой дверь.

— Поговорим позже, — сдавшись, устало сказала я.

Сбор занял около часа. То и дело, бросая на своего друга неодобрительные взгляды, я шла следом за счастливой парочкой, все еще не понимая смысла происходящего. Пашка рвется со мной поговорить, но постоянно оттягивает это. Хорошо, признаю, что не всегда только он, но все же… Что такого важного он хочет мне сказать, и не решается?

Таксист, к счастью не уехал, и добросовестно остался ждать. Я радостно засеменила было к стоянке, но, не дойдя до автомобиля пары метров, изумлено вытаращилась на Пашку:

— Не может быть!

— Может! — он широко улыбнулся, — я забыл тебе сказать. Ее нашли три дня назад брошенной возле супермаркета. Вот, пригнали сюда.

— Поздравляю. Можно сказать легко отделался, — пробурчала я.

— Ты ведешь! — видимо, окончательно желая меня смягчить, приятель кинул мне ключи.

Расплатившись с таксистом и дождавшись Юлю с выпиской, которая, видимо, решила не покидать Пашку ни на минуту, мы тронулись в путь. Мне пришлось приложить усилие, чтобы игнорировать тот поток восторга и радости, вырывавшийся из нее. Не желая казаться брюзгой, я просто следила за дорогой.

— Марина! Мы не могли бы сначала заехать ко мне. Нужно занести Пашины вещи, — неожиданно обратилась ко мне девушка.

— Все-таки решил жить у нее? — уже ругая себя за вырвавшийся вопрос, я удивленно смотрела на парочку в зеркало заднего вида, замечая, как глаза медсестры подозрительно сужаются, а пальцы сжимают руку мужчины.

— Да, — кивнул Пашка, — и не понимаю, что тебя удивляет, сестренка — сделав ударение на последнем слове, он выразительно посмотрел на меня. Он был прав, я вела себя как озабоченная идиотка, и со стороны могло бы показаться, что ревную. Но ведь дело было в другом. И Пашка это прекрасно знал! Тогда зачем он ставит меня в глупую ситуацию? Неужели не понимает, что не сможет просто спокойно жить с любимой девушкой, не решив всех проблем? Не теперь, когда над нами навис срок и в любой момент мы можем стать жертвами неизвестного психопата.

— Если этого не понимаешь, значит, ты глупее, чем я надеялась. Извини, Юля. Ничего личного, — я снова посмотрела на девушку, отметив для себя, что она помрачнела.

— Послушайте, — неожиданно раздался ее тихий, но вполне уверенный голосок, — я понимаю, что для вас я чужая, и, возможно вы никогда не будете относиться ко мне как к другу. Никогда не понимала, что связывает вас с ребятами, и, наверное, даже чуточку завидовала. Но я люблю Пашу и сделаю все, чтобы рядом со мной он чувствовал себя счастливым и защищенным.

Да уж! После таких слов мы должны были бы крепко обняться, облобызать друг друга и не скрывавшего удовольствие Пашку и расстаться лучшими подругами. В сценарий к идеальному сюжету могла бы войти свадьба где-нибудь в местной vip-забегаловке, куча пьяных друзей и гостей, бьющих друг другу морды в конце торжественного действа. Как же много мы упустили, и, возможно еще упустим.

На этот раз мобильный зазвонил очень вовремя, потому что я не знала, что ответить девушке, а претворять в жизнь сценарий из только что увиденного не представлялось возможным. На экране высветился знакомый номер… мой номер, и я резко затормозила.

— Черт, — вырвалось у меня, и, игнорируя Пашкины вопросы, я вылетела из салона автомобиля, не желая, чтобы кто-то стал свидетелем этого разговора.

На том конце царило молчание, однако я чувствовала, что он слышит меня и мое взволнованное дыхание.

— Я не знаю где камень, — четко произнесла я, — мне все равно, что у тебя на меня есть. Плевать! Слышишь? Можешь отправлять снимки куда угодно. Я тебя не боюсь!

До меня долетел глухой звук, похожий на смех, и я готова была ругаться, сыпать проклятия и оскорбления, но…

Я услышала странный звук, больше похожий на громкий хлопок. За ним тут же последовал второй мощный взрыв. Взрывная волна была настолько сильной, что вырвала задние двери автомобиля, подняла меня в воздух и отбросила метра на два. Больно ударившись о землю, я в каком-то беспомощном ступоре обреченно наблюдала, как рядом падают осколки стекла и металла, а пламя продолжает лизать искореженную машину. Внезапно мне показалось… только показалось, этого не могло быть. Просто не могло быть! С трудом встав, я двинулась к горящему автомобилю, не замечая, как из носа тонкой струйкой течет кровь. Правая нога подвернулась, и я с каким-то равнодушием отметила, что в ноге застряла какая-то железка.

Жар, исходящий от пылающего автомобиля заставил меня на миг остановиться, но я должна быть уверена… Я должна убедиться, что крики о помощи всего лишь плод моего воображения, и Пашка с Юлей погибли при взрыве, а не горят сейчас заживо.

Мы ехали не больше четверти часа, значит, больница близко. И если я смогу их вытащить… Глупо, но если я буду просто стоять и смотреть как они горят, я никогда не смогу себе этого простить. Набрав «03» и отбросив уже ненужный телефон, я сбросила с себя куртку и, натянув на лицо шапку, и перчатки на руки попыталась дотянуться до кого-нибудь из них.

Внезапно я почувствовала, как кто-то отрывает меня от земли, и уносит подальше от жара, успевшего лизнуть руку и лицо. Игнорируя несдерживаемый поток ругательств, обрушенный на меня моим незнакомым спасителем, я могла лишь тупо смотреть на огонь, изо всех сил стараясь не слышать криков, которые раздавались у меня в голове и твердить как заведенная:

— Они кричат! Они кричат!

С меня сорвали успевшую обгореть шапку, мужчина присвистнул и странно посмотрел на меня:

— Никто не кричит! Никто не кричит. Они мертвы! — спаситель схватил меня за плечи и крепко сжал, — и ты была бы мертва, дуреха, если бы я тебя не остановил. Это же надо было додуматься — лезть в горящую машину. Совсем ума нет?

— Я их слышу! — я изо всех сил прижала ладони к ушам, и бешено замотала головой, — я их слышу…

Звуки сирены вывели меня из состояния ступора, и заставили пожалеть о том, что я слишком долго здесь задержалась.

Не хотелось снова оказаться в больнице, тем более что ожог на ладони был пустяковый, а волосы со временем отрастут. В крайнем случае, буду прикрывать плешь тем, что осталось с другой стороны. Но мои аргументы не смогли переубедить Константина Михайловича, видимо, решившего заделаться моим личным семейным врачом:

— Я не стану тебя спрашивать о том, что произошло, это дело милиции, — от волнения он перешел на ты, — но я должен знать — Юля была с вами?

Я молчала, глядя ему в глаза, не понимая, как передать словами то, что чувствую в этот момент. Мы были почти незнакомы с этой девушкой, но Пашка был моим другом. Пусть, я была уверена, что ему приготовлено теплое местечко в аду, но нас связывало прошлое и мрачные тайны. А сейчас он погиб, его нет… и нет ее, бедной влюбленной дурочки, которая даже не понимала, во что влезла. Он не имел права втягивать ее в это, пускать в свою жизнь, позволять думать, что у них все получится.