– Магическая технология! – выдохнула она, когда жучок, жужжа, снова поднялся в воздух.

Какое-то время она тихо лежала в постели, всматриваясь в светящихся жучков как в бесконечный космос и прислушиваясь к диким стенаниям ветра, прижимающегося снаружи к окну. Но внезапно она поняла, что это вовсе не ветер. Стенания раздавались с другой стороны купе, где стояла кровать мадам Флорет. Флинн ещё ни разу не видела её спящей. Однако сейчас она ясно слышала, что на кровати кто-то лежит. Осторожно вытянув руку над головой, она включила допотопный ночник.

Там и правда лежала мадам Флорет, и она спала крепким сном. Флинн подумала, не её ли это металлические светящиеся жуки. Она с трудом представляла себе, что такой красотищей мог обладать кто-то подобный мадам Флорет. С другой стороны – откуда бы ещё им взяться?

При неверном свете ночника Флинн видела, что учительница натянула одеяло до самого подбородка, а на лицо опять нанесла свой розовый крем. Даже ночью на голове у неё прочно сидели кожаные защитные очки.

Мадам Флорет лежала, вытянувшись в струнку и что-то тихо, испуганно бормоча. Очевидно, ей снились кошмары.

Флинн встала. Она размышляла, не разбудить ли мадам Флорет и тем самым спасти её от ужасного сна, но сомневалась, что учительнице это понравится.

Как можно тише Флинн нырнула в халат, надела толстые носки и вышла из купе. Может, Фёдор уже проснулся.

В этот ранний час по поезду ещё никто не ходил, даже день ещё не пробудился. Когда Флинн пробиралась по холодным и мокрым соединительным мостикам, над миром за пределами поезда лежала сонная тишина. У насыпи неподвижно стояли коровы, и ночь висела так низко над деревьями, что казалось, будто звёзды мигают среди ветвей.

Путь к складу проходил мимо кухни. Только в этом вагоне уже горел свет. Она удивлённо остановилась в отделанном деревянными панелями коридоре и через открытую дверь заглянула в вытянутое помещение кухни.

Рядом с Рейтфи, помешивая в большой кастрюле растопленный шоколад, стоял Касим. Он сосредоточенно сжал губы, а Рейтфи, напевая, руководил им. Старый радиоприёмник где-то на полках без перерыва забрасывал утро разными мелодиями.

Флинн ошарашенно захлопала глазами.

– Ты уже встал, Касим? – не подумав, спросила она.

Касим, вздрогнув, поднял голову. Полная шоколада поварёшка выпала у него из рук, но Рейтфи не дал ей упасть на пол, поймав на лету молниеносным движением, какого Флинн от него никак не ожидала.

– Привет, – медленно выговорил Касим, опять принимая у повара поварёшку. – Не спалось. – Он провёл рукой по шее, где множество крохотных шрамиков свидетельствовали о его прежней жизни.

– Ох, – вздохнула Флинн, которая понимала это как никто. – Мадам Флорет сейчас тоже кошмары снятся, – сказала она, тут же разозлившись на себя за эти слова, когда Касим бросил на неё недоверчивый взгляд. Флинн плотнее запахнула халат. На кухне было светло, пахло сладким, а на плите что-то уютно булькало. – Можно… можно мне войти? – спросила она повара.

Рейтфи недолго рассматривал её, словно давая Касиму возможность возразить, и, пожав плечами, сказал:

– Друзья Касима – мои друзья.

Улыбнувшись, Флинн вошла. Она наблюдала, как Касим с помощью металлического стержня проверил температуру шоколадной массы, а затем нажал кнопку на дне миски.

– Миска нагревается, – пояснил Рейтфи, поймав любопытный взгляд Флинн. – Это экономит нам место на плите. Касим, мы на несколько минут прервёмся. Держи температуру под контролем. – И, оставив Касима с Флинн, Рейтфи отошёл в другой конец вагона, где занялся большим куском хлебного теста.

Несколько секунд, ощущая неловкость, оба молча смотрели в булькающий шоколад, а потом Флинн тихо спросила:

– Это из-за Агры? Ну, то есть ты из-за этого не спишь?

– Нет, – быстро ответил Касим. Но затем тихим голосом признал: – Да. – Он удручённо смотрел в миску, полную шоколада. – Похоже, Агра преследует меня. Мадам Флорет с первого дня твердит, что от меня нечего ждать. Вильмау постоянно смотрит на меня так, словно я блохастый. Даниэль вроде бы нормальный чувак, но он всё время заставляет на занятиях писать сочинения о самих себе или письма домой. А куда мне эти письма писать? – сердито спросил он. – По адресу: попрошайкам, сточная канава, Агра?

Флинн ничего не ответила. Она вдруг поняла, что Касим в последние дни вовсе не просыпал. На самом деле он был здесь, на кухне у Рейтфи. Она наблюдала за тем, как он осторожно заливал расплавленный шоколад в конфетные формочки.

– Почему ты ничего не рассказываешь об этом Пегс? – чуть позже спросила Флинн. – Она ведь считает, что ты просто ленишься вставать по утрам. Я тоже так думала, – призналась она.

– Я не хочу, чтобы Пегс меня жалела! – горячо воскликнул Касим. – И не смей никому об этом рассказывать, пожалуйста!

Флинн вздрогнула, потрясённая его реакцией. Она молча подошла к окну. Перед глазами тянулся утренний туман, подобно сетям, которые тянут на берег рыбаки. Ей подумалось, что здесь, в поезде, у каждого есть свои тайны.

– Я никому ничего не расскажу, – пообещала Флинн, и волновал её только один вопрос: у Йонте во Всемирном экспрессе тоже были свои тайны?

Рассвело, моросил дождь. Казалось, суббота пройдёт без каких-либо особых событий.

Пегс за завтраком сообщила, что собирается целый день работать над эскизами костюмов, и Флинн отправилась на склад повидать Фёдора. Но его там не оказалось, он работал в паровозе. Флинн представилось, что стальной конь, подобно огнедышащему чудовищу, проглотил её друга с потрохами.

И всю первую половину дня она провела на кухне с Касимом и Рейтфи, где они играли в нарды на пригоршню ролингов и пробовали изготовленные Касимом конфеты. Они оказались отменными, со вкусом мяты и муската, и Касим, похоже, был ими очень доволен. В затопивших кухню тёплых солнечных лучах его синие волосы ярко сияли, как перья какой-то экзотической птицы.

Лишь после обеда Флинн снова пошла к складскому вагону. На этот раз Фёдор был там, весь в копоти и без сил, будто его изрыгнул из пасти огненный монстр.

Флинн вошла в вагон, и всё внутри у неё сжалось. Она не могла определить от чего – то ли от уверенной улыбки Фёдора, появившейся у него на лице в ту минуту, когда она вывернула из-за стеллажей, то ли от тревожного чувства, что улыбка эта совершенно не к месту: ведь субботний вечер был последним вечером перед дуэлью.

Флинн снова считала, сколько раз Фёдор отжался, раз за разом заверяя, что он победит и так и не нужно предпринимать эту дурацкую попытку сократить путь, пробегая по крыше. Но она сомневалась, что он вообще её слушал.

Когда Флинн с Фёдором после тренировки отправились к спальным вагонам, стояла уже глубокая ночь и в поезде царила призрачная тишина. В начале каждого вагона они останавливались, прислушиваясь, чтобы не угодить в объятия мадам Флорет.