Светить фонариком она тоже не решалась, поэтому просто ходила вокруг трех палаток – Аляска и север Канады – прислушиваясь к интуиции. Полчаса пролетели впустую, и она бы так и ушла ни с чем, если бы внимание не привлек маленький белесый рисунок на ткани. Пригнулась поближе и с удивлением разглядела человечка с белой птицей на груди. Точь-в-точь такого, как фигурка, подаренная Имагми. Губы сами собой растянулись в довольной ухмылке. Попался, ворон!

Ей повезло несказанно. Во-первых, Имагми еще не успел жениться, во-вторых, избрал ритуальной жертвой от племени самого себя. Ну, для брака, разумеется. И потому в палатке спал один, чем сильно облегчил Маре задачу.

Затаив дыхание, она нырнула внутрь, подождала, пока глаза привыкнут к полному мраку. Наклонилась над телом и приготовилась уже шутки ради ткнуть его пальцем под ребра или выпалить коронное «Бу!», как Имагми судорожно втянул воздух и поднял голову.

Мара не то, чтобы испугалась. Внутренности перемешались, будто их встряхнули в шейкере, сердце зашлось в чудовищных битах. С губ слетели тихие, но забористые ругательства, способные смутить дьявола. К счастью, Имагми по-русски не говорил.

– Это ты, – в его шепоте слышалось облегчение. – Ты снилась мне.

– Вот про сны я и хочу с тобой поговорить.

– И все? – он присел, и белки его глаз влажно блеснули. – Может, завтра?

– Вот она, значит, дружба? – она нервно рассмеялась. – Посидел на плече – и улетел?

– Ты устала. И у тебя были дела.

– Имагми, пожалуйста. Мне надо поговорить с тобой! – она почти умоляла. – Пожалуйста, выйдем. Я не могу говорить в пустоту. Я тебя даже толком не вижу.

Он кивнул. Точнее, она не могла знать это наверняка, просто почувствовала движение, услышала едва заметный шорох.

– И дай плед, я чертовски замерзла, пока искала тебя, – она вылезла наружу, и мгновение спустя к ней присоединился ангакук. Протянул плед, расшитый угловатым узором, она закуталась поплотнее и взглянула на друга. То ли стало светлее, потому что она вышла из этого мешка с темнотой, то ли занялся рассвет. На горизонте показалась тонкая желтоватая кромка.

– Почему до тебя нельзя было дозвониться? – с упреком спросила она, когда они медленно двинулись вдоль лагеря.

– Дела.

– Мне столько надо узнать, Имагми! И про этот большой костер, и про затмение, и про сны моего друга… У меня лопнет голова, если ты все не объяснишь!

– Мы успеем наговориться, – сказал он без улыбки.

В нем ощущалась незнакомая прежде отстраненность, и Мара никак не могла понять, нащупать, уловить, в чем именно дело.

– Расскажи, как дела в учебе. Как Роб, – вежливо начал Имагми, и она только сердито прищурилась. Теперь она была уверена: он оттягивает разговор и что-то скрывает.

– Все в порядке. Оценки нормальные, Роб не похудел, если ты об этом. У меня есть подшефный фанатик смерти, и я полный лузер по трансформациям. А в остальном – прекрасно.

– Лузер?

– Ну да. Не получается и вообще... Фигня.

– Да нет, я знаю, что такое лузер, – Имагми впервые улыбнулся, и у нее немного отлегло. – Что не выходит?

– Не могу выйти за пределы тотема. Уже все освоили других животных, а я не могу осилить даже чайку. Даже дурацкую чайку, Имагми!.. Я безнадежна.

– Не вижу нужды изменять тотему, – пожал плечами ангакук. – Но если уж тебе так надо, выбери животное, близкое твоему роду и тебе самой.

– Забей, – отмахнулась она. – Папа носится со мной полгода, и ничего. Так что завязывай с вежливостями, и расскажи мне про затмение.

– Я принимаю участие в ритуале и не могу сказать всего…

– И не надо, – она резко остановилась и смело посмотрела ему в лицо. – Я все знаю. Про Четырех, про утраченный дар, его возвращение и жертвы. И про единение знаю. Что ты молчишь? Это правда?

– Мара, я не могу и не должен…

– Нет, ты мне скажешь! Я все равно узнаю!

– Я видел, что ты будешь здесь! – с болью в голосе отозвался он. – Я не хотел этому помогать или препятствовать, поэтому удалился и молчал. Ты пришла несмотря ни на что, потому что так гласит пророчество. Я до последнего надеялся, что ты останешься дома…

– Что за ребусы, Имагми?! – взвилась она. – Говори прямо!

Он посмотрел на нее с тоской, раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Но не решился, и снова сомкнул челюсти. Развернулся и зашагал прочь.

– Имагми! – ее раздирала ярость, приправленная обидой. Последний человек, который что-то мог рассказать, просто отвернулся от нее. – Остановись!

Ангакук замер, постоял мгновение, потом бросил на нее короткий взгляд через плечо.

– Надень мой подарок и не снимай. Прошу тебя.

– Только не…– начала она, но одежда Имагми уже опала на землю, и, громко хлопая крыльями, в желтоватое рассветное небо взлетел ворон.

Мара плелась назад, с трудом соображая, как переставлять ноги. По голове будто шарахнули электрогитарой: все гудело, звенело и рычало. Как мог Имагми так поступить? Что с ним случилось? Что он скрывал? Она могла гадать сколько угодно – правды ей все равно не узнать.

Он вел себя иначе. Раньше всегда смотрел на нее с улыбкой, оберегал, говорил какие-то шаманские мудрости… Почему вдруг стал закрытым и чужим? Почему смотрел с такой болью и… Что-то еще было в его взгляде. Бессилие? Обреченность? Что-то не так было с этим пророчеством. Он знал, что произойдет плохое, и пытался защитить ее. Случится пожар? Приедет Сэм – и его бросят в костер? Или кого-то принесут в жертву?..

Вот оно. Жертва. Ведь он не случайно приехал в одиночку и не отвечал на звонки. Не выбрал никого из поселения – решил участвовать сам. Так может, суть жертвы – не только в навязанном браке? Может, участникам грозит что-то еще? Кровавый ритуал? Лишение руки, уха, глаза? Или и вовсе жизни?..

Мара остановилась, как вкопанная, и об нее споткнулась пожилая женщина. Разразилась руганью, замахала руками, но все это перестало иметь значение. Они принесут человеческую жертву солнцу… И, значит, Имагми просто не хотел, чтобы его жалели! Знал, что умрет, и молчал. А Джо? Брин? Их тоже должны?.. Того?..

Нет! Нельзя этого допустить!

Мара сорвалась с места, чтобы поскорее найти своих и придумать, как отменить чертов ритуал, костер или что там они задумали. Но сделав пару шагов вдруг осознала, что понятия не имеет, куда идти. Это Имагми поселили на северной окраине, а откуда же она шла ночью? И как долго?

Солнце лениво отклеилось от горизонта, и Мара прищурилась. Подумаешь! Все так носятся с этим несчастным шариком, что даже готовы поубивать людей ради него! Как будто куску раскаленной плазмы есть дело до того, что творится в далекой Уганде!