Поэтому я встану плечом к плечу с родителями, которые изливают мне душу в сообщениях, и не буду стыдиться собственных постов с жалобами (включая пост про работу и увольнение). Потому что эти записи – отражение того, как я чувствовала себя в тот момент. Я была зла, раздражена, сходила с ума от тоски и одновременно корила себя за все эти чувства. Да, были моменты, когда я хотела сбежать. Да, временами я хотела вернуть свою прошлую жизнь, когда могла провести десять минут в одиночестве, без громких воплей на заднем плане, сходить в туалет без сопровождения и услышать, что говорит диктор в новостях, не отвлекаясь на демонические звуки, которые издает музыкальная игрушка с садящейся батарейкой.

Но если бы я действительно могла уволиться с этой «работы» и рано утром обнаружила кровати сыновей пустыми, то принялась бы на коленях умолять, чтобы меня взяли обратно. Я жалуюсь не потому, что не понимаю своего счастья, а потому, что мои мальчики порой повергают меня в пучину отчаяния.

Хорошенько поразмыслив над критическими комментариями, я поняла, что говорить «Зачем заводить детей, а потом все время жаловаться на них?» на редкость глупо. Это все равно что сказать: «Ты же сама решила работать в отделе кадров, так что у тебя нет права жаловаться на тяжелый день, это был твой выбор».

Представьте, что вам предложили работу вашей мечты: должность (личный ассистент Тома Харди), фирма, зарплата – все, чего вы только могли желать. Но работать придется не с понедельника по пятницу с 8:30 до 17:30, а семь дней в неделю 24 часа в сутки, без перерыва на еду, сон и туалет. Никто не посмеет упрекнуть вас, что к полудню среды вы взвоете: «Матерь божья, я сейчас сдохну!» Ну так вот, материнство – это то же самое, только без зарплаты и Тома Харди. Иногда вам кажется, что все прекрасно и что вы не променяете свою работу ни на какую на свете. А иногда ловите себя на мысли, что и на старой было совсем неплохо.

Да, я сама решила завести детей. Причем дважды. Я ни за что с ними не расстанусь, но это не мешает мне время от времени тяжело вздыхать: «Твою ж мать…» Все родители имеют на это право. Мы любим своих детей и благодарны за то, что они есть в нашей жизни. Но иногда у нас случаются отстойные дни, мы чувствуем себя паршиво, и даже если никто не умер, не заболел и не пропал, наши эмоции, в том числе и отрицательные, важны и самоценны.

Разумеется, все познается в сравнении, но тот факт, что где-то в Африке голодают дети и на другом конце света случилось землетрясение, не делает мою жизнь легче, когда сыновья стоят на головах и отказываются ложиться спать. Я при всем желании не могу считать благословением небес младенца, плюющегося пюре, и его трехлетнего братца, вдруг разучившегося понимать человеческую речь. Мы не обязаны дорожить каждым мгновением и не должны винить себя за то, что порой у нас прорывает плотину жалоб.

Это глава стала для меня чем-то вроде сеанса терапии. Меня начали изрядно подбешивать комментарии о том, что я не понимаю своего счастья. Теперь я разложила свои чувства по полочкам и хочу обратиться ко всем сторонникам партии «Соберись, тряпка!» со взвешенным и исполненным достоинства ответом.

Дорогие сторонники партии «Соберись, тряпка!»

Спасибо, что снизошли до того, чтобы выразить мне свое неодобрение. Вы заставили меня почувствовать себя еще хуже и в который раз осознать собственную родительскую неполноценность.

Вынуждена с прискорбием сообщить, что отныне я буду игнорировать ваши комментарии. Я не хочу слышать от вас, какая я неблагодарная и как мне повезло. Я и так знаю, что у меня два потрясающих мальчика. И вы, наверное, удивитесь, но о любви к ним я пишу куда чаще, чем жалуюсь на жизнь.

Родив детей, я не перестала быть человеком и не превратилась в робота, запрограммированного круглые сутки восторгаться какашками, плачем и прочими радостями материнства. Я помню, что многим повезло куда меньше, чем мне. Но я также помню, что тысячи обычных мам чувствуют себя неполноценными просто потому, что имеют наглость уставать и не наслаждаются каждой секундой материнства. Они не одиноки, и я буду снова и снова писать об этом.

Короче говоря, можете засунуть свои критические комментарии туда, где солнце не сияет никогда.

Мудрый философ Ронан Китинг[12] как-то сказал, что наша жизнь – это американские горки. Уверена, он говорил прежде всего о жизни родителей.

Это правда: до рождения детей меня нельзя было назвать очень эмоциональным человеком. Я могла прикрикнуть «Куда прешь, ослеп, что ли?» на наглеца, который подрезал меня на трассе. Могла хохотать до слез на вечеринке с друзьями и расплакаться во время шоу «Британия ищет таланты», когда участники признаются, что отважились петь впервые с тех самых пор, как умерла их кошка. Но в остальном я слыла спокойной и уравновешенной.

Я подозревала, что дети существенно расширят мой эмоциональный диапазон. Но даже не догадывалась, на каких американских горках мне придется кататься следующие четыре года (и, наверное, всю оставшуюся жизнь). Должна признаться, что к этому привыкнуть было сложнее всего.

Остались в прошлом «плохие» и «хорошие» дни; после родов жизнь значительно усложнилась. За сутки я могу несколько раз эмоционально выгореть и восстать из пепла, как птица феникс. Иногда я переживаю целую гамму различных чувств за один час. И невозможно предсказать, что послужит причиной в следующий раз.

Бывает, я злюсь. И изо всех сил сдерживаю ярость. Поверьте, я действительно стараюсь. Дети плюются едой, оставляют лужи на диване, капризничают и испытывают мое терпение до пределов, недоступных простым смертным. Тогда я бормочу «господибожетымой» по 127 раз на дню и тяжело вздыхаю. В такие моменты я не слишком себе нравлюсь. Многовато вздохов.

Бывает, меня одолевает чувство вины. За то, что я не выкладываюсь по полной, что не дотягиваю до стандартов хорошей мамы – только до достаточно хорошей. Меня удручает собственный родительский стиль «И так сойдет!», но, судя по всему, это большее, на что я способна.

Порой я чувствую себя невероятно счастливой; я сияю от гордости и благодарю небо за то, что у меня есть, за мою семью. Чаще всего это случается, когда я смеюсь над выходками своих сорванцов и улыбаюсь до боли в щеках, не зная, чем заслужила такую награду.

Иногда мне страшно. Страшно от того, как сильно я их люблю. Страшно отпускать их в этот большой мир (ладно, в школу, но школа определенно больше, чем наша гостиная). Достаточно один раз посмотреть новости, чтобы понять, в какое ужасное время мы живем. Мне становится страшно, когда я их не вижу и не слышу. Я схожу с ума от беспокойства всякий раз, когда они ночуют у бабушки. Я просто не могу смотреть на их пустые кроватки без того, чтобы начать воображать все те ужасы, которые могут с ними случиться… Или уже случились?!