– Понятия не имею! – признался я. – Но ты говорил – видеть изъяны. И я такой вижу.

– Ты слишком привык полагаться на интуицию, на веру, на знаки, – покачал головой Идори. – Не надо путать эти иллюзии с подлинным положением вещей. Это как твоя встреча со светловолосым стрелком. Ты не мог его видеть. В Иш-ва попадают насильственно убитые люди, чей цикл завершился по чужой воле, а не по стечению обстоятельств. Я думаю, ты просто упал под действием разлагающего дыхания города мертвых и бредил. Ты сам подсказывал себе ответы.

– Но мне не нравятся такие скудные ответы! – взбесился я. – Я хочу найти своего Бога. Может, в мире самодовольных титанов Бог никому и не нужен. Но я такой же титан, и я хочу, чтобы Бог существовал. Мне нужен Бог. Без него мир блеклый, пустой, его ничем нельзя оправдать! Но мне нужен настоящий Бог, ведь всю жизнь нам подсовывали неправильного, лживого, мстительного и мелочного божка, жалкого тирана. Кари научила меня в него не верить, показала его пустоту. Но также она распалила жажду найти великого, всеохватного, свободного и любящего Бога. Щедрого Бога, который одаривает силой, который позволяет стать лучше. Она дала мне глаза, чтобы я разбивал фальшивые изображения, – что ж, я посмотрел. И везде я вижу Бога, все дышит так, как дышит он; он – это я, это ты, это все мы, тщетно пытающиеся его увидеть или его убить. Ты говорил, что весь мир – это хаос, но я вижу, что весь мир – это Бог! Вся эта сила, вся эта красота…

Некоторое время рийат смотрел на меня. Его глаза, в которых иногда мелькали огненные сполохи, изучали мое лицо, а потом он расхохотался, очень свободно и весело, как не смеялся очень давно. Похоже, я сказал что-то, что искренне развеселило одержимого.

– Ты безнадежен, человек, – покачал головой Идори, отсмеявшись. – Все, о чем ты говоришь, не имеет для жизни ни малейшего значения. Это набор пустых слов. Вас пугает осознание случайности множества событий. Кому-то нужен суровый отец, тебе нужен добрый, но это всего лишь ваша личная нужда в отцах, а не нужды мира, который существует по другим правилам. Вы, жители Лурда, почему-то считаете, что то, что нужно лично вам, – это требования вечности, что это нужно всем на свете. На деле же ты просто выбрал один путь из множества и хочешь считать его единственно верным, освещенным, правильным. Но в жизни нет никаких «верных» путей, которые ты должен найти, как нет и никаких богов – ни жестоких, ни любящих. Есть только перекресток, и этот перекресток – ты сам. Всякий путь – верный, если последствия для тебя не являются сюрпризом.

Идори ушел. Я и сам не ожидал, что скажу что-то подобное, но мысль о том, что мир походит на одухотворенное полотно, сотканное из нитей силы, никак не отпускала. Было ли в этом что-то божественное или мир вовсе не нуждался в том, чтобы я заполнял его дыханием Бога? Был ли прав Идори? Я и сам замечал, что наши божества слишком походят на нас, что святые – всего лишь люди в коконе витиеватого обмана, что ничего сверхчеловеческого мы представить не можем, а когда представляем, то это всегда что-то несовершенное.

Несовершенство – наш бич. Мы не можем его принять, считая, что изначальное, когда-то существовавшее совершенство испорчено грехами. Мы всегда ищем виноватого, клеймим себя за понятные недостатки, которые всего лишь часть жизни. Но ханжеское стремление к выдуманной, недостижимой чистоте заставляет становиться жестокими глупцами. Возможно, мы просто пытаемся бороться с порядком вещей, который существовал и будет существовать всегда?..

Некоторое время я сидел и размышлял, разглядывая грязные ботинки. Их давно стоило заменить. Кхола вдалеке гомонили и пели что-то, этот шум умиротворял. Они были племенем Кари Годар, которое она вывела из Лурда и освободила. У меня оставалось свое – люди, которые могли знать правду, но вместо этого оставались рабами Бога-отца. Инквизиторы – самые храбрые, самые бескомпромиссные воины церкви. Они погибнут первыми, ввязываясь в бой за несуществующего Бога. Я не хотел, чтобы они погибали. И не хотел, чтобы погибла Годар.

– Вот ты где. – Снизу, где я сидел, фигура Каина казалась еще более гигантской. – Нашел стрелка?

– Нет. – Я покачал головой, чувствуя слабость. – Сам чуть не умер, пока шатался по полю. Похоже, я переоценил свои силы. Идори сказал, что я полный дурак. Не могу не согласиться.

Каин помолчал немного, потом запустил руку во взлохмаченные, грубые волосы, собираясь с мыслями, поскреб подбородок. Его плащ пропитался грязью и задубел, стал жестким, будто доспех. Некрасивый и суровый, словно старая скала, Каин да Коста всегда выглядел непоколебимым, непробиваемым. Но сейчас в нем появилась неуверенность. В отличие от Доминика и Тео, Каин плохо представлял себе жизнь без Кари, которой служил так преданно и слепо.

– Я полечу с тобой в столицу, инквизитор. Нам придется передвигаться ночью, но мы наверстаем. Эти мелкие дирижабли Лютера несутся как бешеные, к тому же мы не будем останавливаться, чтобы сжигать ведьм, – криво усмехнулся он. – И даже не вздумай ничего говорить, а то я расквашу тебе рожу.

Он протянул руку, помогая мне встать. Ручища Каина была поистине гигантской, и мне стало интересно, каково это – сразиться с ним один на один. Сила Каина позволяла носить тяжелый непрошибаемый доспех и драться клинком, способным разрубать людей надвое.

– Что ж, добро пожаловать в отряд смертников, – усмехнулся я. – Я полагал, что вы все стали философами и готовы смириться с любой затеей Кари, рассуждая про свободный выбор. Отрадно, что у кого-то все же остались собственные мозги.

– Я просто хочу посмотреть, как мертвецы пожрут Лурд, – прервал меня Каин. – Жутко тянет увидеть, как святоши получают по заслугам, а мой папаша визжит со страху, подобрав рясу.

Каин фыркнул:

– К тому же любопытно, что такого она решила сделать, раз пытается скрыться от друзей.

Не то чтобы Каин был приятным попутчиком, но я был рад. Он отличный воин и молчун, что лично меня устраивало.

– Этот чокнутый шуай тоже хочет лететь, – добавил палач. – Говорит, что перемещение Города мертвых – историческое событие, подобное которому происходило несколько тысяч лет назад.

– Идори? – Я поразился. – Его же сразу заметят.

– Он утверждал, что овладел искусством быть незаметным, – скривился Каин. – Но возможность подпалить патруль Армады мне нравится, так что я бы отказываться не стал.

Мы пошли к пещерам, чтобы собрать отряд и попрощаться с Тео и Домиником. Я не был уверен, что нам удастся выжить или даже просто добраться до столицы, но, приняв решение бороться, я почувствовал себя лучше. Мир стал более понятным, линии вновь начали сплетаться в какой-то осмысленный узор. Я больше не был одинок.

«Люди ясности» снова поразили меня. Я ожидал, что вернусь и услышу стоны и плач, увижу понурые лица и согнутые спины людей, оплакивающих Кари, но они пели и жгли костры, покинув пещеры и подставляясь холодному ветру. Кхола собирались покинуть границы Лурда и отправиться в путешествие, к которому их готовила Кари.

Возможно, дело было в том, что она оставалась с ними гораздо дольше, чем со мной, и они привыкли ей верить. Или же они, словно рыжий Сорро, отказались от Бога и церкви гораздо проще, чем это далось мне. Все же к Кари тянулись авантюристы, которые только и ждали момента шагнуть в неизведанное. Их смелость и отчаянность, эта веселая бесшабашность никуда не делись. Кари для них поднялась в небеса, чтобы сделать что-то удивительное, и они отпустили ее с легкостью, которой я не мог понять. В их мыслях она была неуязвима, а гудение города мертвых звучало призывом потустороннего рога, который заставлял рвануть в неведомые земли.