«Он гораздо больше мужчина, чем когда-либо был ты, Бэрк, даже несмотря на то, что никогда бы этого не признал. И это, вероятно, одна из причин, по которой ты всегда был так строг с ним и никогда не давал ему покоя. Ты видел в нем соперника, правда? И очень скоро у него в руках будет такая власть, о которой ты даже не мог мечтать. Он будет следующим губернатором нашего штата», — произнесла Элеанор внутренний монолог, адресуя его покойному мужу.

Женщина отвернулась от окна и оглядела свою спальню в федералистском стиле со старинным туалетным столиком тонкой работы, высоким изголовьем и искусной драпировкой. Последнее время она чувствовала себя в этой комнате гораздо счастливее. Она приказала вынести все вещи Бэрка, утверждая, что напоминания о нем вызывают у нее грусть. Все приняли это объяснение, не подвергая сомнению.

На самом же деле в день смерти Бэрка она испытала невероятное облегчение. Она наконец почувствовала себя свободной.

Однако Элеанор была далеко не свободной. Теперь она это поняла. Никто из них не был свободен.

«Ты так это планировал, Бэрк? Ты был бы счастлив, если бы знал, что мы все еще расплачиваемся за твои жестокие игры. Мне следовало знать, что ты найдешь способ причинить нам боль, даже когда будешь уже в могиле».

Она могла представить, как бы смеялся муж, увидев, что его близкие сражаются с неприятностями, которые он создал. Некоторым людям суждено идти по жизни, разбивая счастье остальных. Бэрк Каслтон был большим специалистом именно в данной области, и его незаконнорожденная дочь унаследовала от него этот талант.

Но Дэррен — другой. Дэррен — ее сын. Он унаследовал внешность и шарм отца, но не его бездушие. Пальцы Элчанор сжали бокал с шерри. Она отказывается принять поражение. Она не позволит своему умершему мужу разрушить будущее сына.

— Тебе понравился вечер, Рид? — беспечно спросила Хилари, поднимаясь по лестнице с мужем.

— Конечно. У Элеанор всегда прекрасная еда. Если бы она не была так зациклена на том, чтобы поставить правильные бокалы и положить нужные вилки, мы, вероятно, получили бы от ужина большее удовольствие. Палтус был превосходным. — Он начал развязывать галстук, удивляясь, насколько автоматически последнее время стал скрывать от Хилари свои истинные чувства. Это происходило почти инстинктивно.

— Фила забавный человек, правда?

— Она заставит Ника побегать, это уж точно.

— Она действительно напомнила тебе Нору?

Рид спросил себя, к чему эти вопросы. И стал еще более осторожным.

— Ну, только когда она вдруг выступила с лекцией по поводу благотворительности. Нора всегда пыталась заставить всех нас жертвовать больше денег. Я помню, что она все время приводила то же самое сравнение с навозом.

— Ты же знаешь, что большинство просьб о пожертвованиях — это сплошное надувательство, — произнесла Хилари, поднявшись наверх. — Приходится проявлять чрезмерную осторожность. Гораздо более эффективно выделять деньги консервативным организациям и политикам, которые работают, с тем чтобы удержать страну на правильном пути. В итоге это всем приносит пользу: и бедным, и богатым,

— Это правда, черт возьми.

— Похоже, Ник очень увлекся Филой.

— С Ником ни в чем нельзя быть уверенным, — услышал Рид свои осторожные слова.

— Я знаю. — Хилари вошла в свою комнату. — Мы все это узнали три года назад, не так ли? Спокойной ночи, Рид. — Она грустно улыбнулась, закрывая за собой дверь.

Некоторое время Рид смотрел на закрытую дверь, после чего медленно направился по коридору к собственной спальне.

Он зашел внутрь и захлопнул за собой дверь. Взгляд его упал на резную кровать из клена. Он попытался вообразить Хилари в этой кровати, ее прекрасные рыжие волосы, упавшие на грудь, ее стройное тело, томно растянувшееся под простынями.

Невозможно. Как бы сильно он ни старался, он не мог представить себе Хилари в своей постели. Нора была единственной женщиной, которая здесь выглядела уместно.

Несмотря на все, он понял, что его радует: Ник нашел счастье и удовлетворение с Филадельфией Фокс. Нора хотела бы, чтобы ее сын был счастлив.

Выстрел револьвера прогремел так, что грохот проник даже сквозь толстые наушники на голове Филы. Тяжелое оружие подпрыгнуло в ее руках, и она попыталась снова привести его в соответствие с мишенью.

— Спокойнее, Фила.

— Что? — прокричала она в ответ, прищурившись и пытаясь разглядеть бумажную мишень на расстоянии, чтобы понять, удалось ли ей попасть.

— Ты все делаешь слишком быстро. Помедленнее. Это не соревнование на скорость.

— Что?

— Я сказал, — повторил Ник, поднимая ее тяжелые наушники, — что это не соревнования на скорость. Нужно все делать легко и спокойно. Постарайся выполнять движения помедленнее.

— По-моему, мне не нравится это оружие.

— Тебе вообще не нравится оружие, поэтому вряд ли ты можешь об этом судить.

— Почему я не могу тренироваться с моим собственным пистолетом?

— Потому что для человека, который вообще не любит оружие и даже не хочет практиковаться, револьвер — гораздо лучший вариант, чем автоматический пистолет. Я тебе уже это объяснял. Тебе придется выстрелить из твоего девятимиллиметрового раз пятьсот, чтобы пристреляться и приспособиться к нему. Мне почему-то кажется, что ты не склонна этого делать.

— А эту штуку очень трудно заряжать.

— Перестань ворчать. Привыкнешь, Даже несмотря на то что его сложнее заряжать, револьвером гораздо проще пользоваться. Для твоих целей нужно простое и нехитрое оружие, а не такое шикарное, как твой автоматический пистолет. Фила, поверь, тебе лучше научиться пользоваться револьвером, чем твоим автоматическим пистолетом.

— Он такой тяжелый. У меня рука уже устала, ладонь вообще отваливается оттого, что я так часто нажимаю на спуск.

Ник в отчаянии взглянул на нее.

— Ты не прекращаешь жаловаться с тех пор, как мы утром пришли сюда. Закрой рот и снова заряди револьвер, женщина.

— Ты теряешь терпение, Ник. — Она принялась возиться с патронами, чувствуя себя неудачником из старого вестерна. — Если ты начнешь кричать, я буду нервничать.

— Это была твоя идея купить оружие. Будь я проклят, если позволю тебе бегать с пистолетом, с которым ты не умеешь обращаться. Раз ты собираешься держать пистолет у своей постели, ты, черт возьми, должна научиться им пользоваться. И не будем больше это обсуждать.

— Ты повышаешь голос, Ник.

— Я еще не то сделаю, если ты не начнешь уделять этому больше внимания. Ну ладно, подойди к огневому рубежу и, Бога ради, постарайся помнить то, что я тебе говорил. Помедленнее и полегче.

— Должно быть, в оружии есть что-то такое, что заставляет мужчин чувствовать себя очень крутыми. Поэтому ты сегодня так грубо со мной разговариваешь?