Тесла никогда в открытую не полемизировал с Эйнштейном, который вряд ли принял участие в такой дискуссии, являя собой полную личностную противоположность великому изобретателю. Однако в журнальных и газетных статьях Тесла самым решительным образом, самозабвенно и с присущей ему эмоциональностью отстаивал устаревшую концепцию эфирных вихрей, составляющих, по его мнению, энергетическую основу мироздания. В стенах Принстонского института высших исследований, где работали Эйнштейн и Нейман, даже гуляла шутка, говорят пущенная последним, что великий изобретатель пытается «тесланизировать» (по аналогии с гальванизированием) давно уже распавшийся труп «эфирной субстанции». Тем не менее практически любой рассказ о тех давно минувших событиях не обходится без упоминания «теоретического» участия Эйнштейна.

При этом обычно самыми разными авторами с завидным постоянством, наводящим на мысли о тривиальном списывании друг у друга, приводится малопонятное для непосвященных словосочетание «единая теория поля». Да, этот термин действительно вполне научен, более того, он символизирует одну из высших целей всей современной науки, являя собой некий Грааль теоретической физики. Именно поиском этого чудесного символа единства нашего мира и занимался с 1920-х гг. до самой своей смерти Эйнштейн. Даже на смертном одре великий физик попросил принести блокнот с незаконченными уравнениями своей главной, как он считал, теории в его жизни, а когда карандаш выпал из его холодеющих рук, последними словами гения были: «Ну теперь-то уж я точно узнаю, как устроено мироздание…»

Конечно, как ни жаль признать, но многолетние усилия великого физика и его немногочисленных коллег, вместе с ним трудившихся над этой исполинской задачей, так и не привели к каким-то реальным результатам. Поэтому очень странно читать в некоторых журнальных статьях такую фразу по поводу гипотетической единой теории поля: «Эйнштейн впервые опубликовал эту теорию в 1925–1927 годах». Что здесь может подразумеваться? Именно в эти годы ученый опубликовал несколько статей, подводящих итог его исследованиям объединенной теории относительности, включающей специальную теорию относительности (СТО) и общую теорию относительности (ОТО). Может быть, кто-то из журналистов прочитал в каком-то научно-популярном издании, что именно в середине 1920-х гг. трудами Эйнштейна в науке возник единый облик мироздания, и сопоставил эту вырванную из контекста фразу с дальнейшими поисками великого мыслителя?

Ко всему прочему, даже если на миг представить, что подобным изысканиям гения сопутствовал успех, это ни на шаг не подвинет нас к их практическому воплощению. Дело в том, что есть теории «прикладные», как теория фотоэффекта Эйнштейна, а есть теории «фундаментально-абстрактные», как его же теория относительности. И если первые фотоэлектронные приборы появились уже через десятилетие после их теоретического обоснования, то даже проверить релятивистские эффекты очень непросто.

Это настолько тонкие исследования, что даже первый успех общей теории относительности в объяснении аномальной прецессии перигелия Меркурия неоднократно подвергался (и подвергается!) сомнению. Не менее трудная судьба была уготована наблюдениям выдающегося английского астронома Артура Эддингтона, который в 1919 г. сообщил о наблюдении отклонения света вблизи Солнца в момент полного затмения, что, в общем, подтверждало предсказания теории относительности. С тех пор было проведено множество экспериментов, подтвердивших релятивизм окружающего нас мира. Это прежде всего касается гравитационного замедления времени и красного смещения, задержки сигналов в гравитационном поле и, пока лишь косвенно, излучения гравитационных волн. Кроме того, многочисленные наблюдения интерпретируются как подтверждения одного из самых таинственных и экзотических предсказаний ОТО бездонных космических провалов черных дыр гравитационных коллапсаров.

Эйнштейн действительно построил прекрасный дворец мироздания на фундаменте теории относительности. Однако теория гравитации, или ОТО, объясняющая универсальные свойства тяготения геометрическим рельефом пространства — времени, и теория электромагнетизма занимают в нем совершенно разные и пока (увы!) не сообщающиеся покои. Тяготение по Эйнштейну можно представить как резиновую пленку — пространство продавливают различные металлические шары (материальные тела). Вот один из шаров — наша планета — продавил гигантскую воронку, куда скатывается масса маленьких шариков — люди и предметы, находящиеся на оболочке Земли. Естественно, что и лучи света, и радиоволны также должны изгибаться, проходя мимо гравитационных «лунок» пространства. Другое дело, какой глубины должна быть такая «вмятина пространства», чтобы ее полностью обогнул свет, сделав окружающие предметы или человека, как в уэллсовском «Человеке-невидимке», совершенно незаметными.

В общих чертах ответ на этот вопрос знают астрономы, давно наблюдающие удивительное явление космических гравитационных линз. Возьмите какой-либо сосуд с чистой водой и бросьте на дно несколько мелких предметов. А теперь всколыхните воду — изображение предметов исказится, меняя свои очертания и становясь то крупнее, то мельче. Вот приблизительно так же и меняется изображение очень далеких космических квазизвездных объектов — квазаров и галактик из-за «ряби пространства — времени», вызываемой скоплениями массы, лежащей между наблюдателями и глубинами Метагалактики.

Пространство — время теории относительности

Доходя до этого места критических размышлений о принципиальной возможности «обвести вокруг пальца» поток электромагнитного излучения, сразу же вспоминаются чудовищные космические монстры, не только поглощающие любую материю и излучение, попадающее в их гравитационные щупальца, но и сильно искажающие проходящие мимо лучи света. Это, конечно же, таинственные черные дыры гравитационных коллапсаров, о которых мы много рассказывали в предыдущих главах. Нет сомнения, что это очень странные объекты (если они только существуют — пока еще корректно надо говорить о кандидатах в коллапсары), притяжение которых настолько велико, что даже свет не может вырваться из их объятий. Но не это главное, а то, что при такой концентрации массы застывших звезд, как их называли раньше, начинается совершенно фантастический процесс гравитационного коллапса. Это явление описано множеством формул, ему посвящены десятки тысяч научных работ, но представить его как бесконечное падение тела «внутрь самого себя» наглядно практически невозможно.

Поскольку теория Эйнштейна отрицала принятое в XIX веке представление об эфире, причиной искривления лучей света вокруг крупных тел был объявлен неэвклидов изгиб пространства — времени. Это, по сути, был новый, еще более абстрактный эфир. Математические расчеты с точностью определили величину искривления. «В общего теории относительности гравитационное поле и структура (или геометрия) пространства идентичны… гравитационное поле и есть искривленное пространство».

Тесла полностью отвергал идею искривления пространства, говоря, что «она противоречит сама себе». Поскольку «любое действие вызывает прямое противодействие… — полагал Тесла, — совершенно очевидным представляется, что искривленное пространство должно воздействовать на тела и, вызывая противоположный эффект, выпрямлять искривление».