Она покачала головой:

– Это ровным счетом ничего не значит, Туризинд. Выбрось глупости из головы.

Теперь обиделся он:

– Какие же это глупости? Наверное, мужчины нередко уверяли тебя, что ты красива и желанна, так что все эти речи для тебя действительно ничего не значат… Но я говорю от чистого сердца. То есть я действительно так думаю. Пусть ты – болотница из вонючего пузыря, пусть ты – шлюха, владеющая даром морочить людям голову, и беглая висельница, и все прочее… но ты очень хороша, и ты мне нравишься.

– Прекрасное объяснение в любви! – Дертоса рассмеялась и неожиданно наградила Туризинда звонким поцелуем в щеку. – По крайней мере, это искренне!

Он потер щеку с ошеломленным видом, так, словно она не поцеловала его, а ударила.

– Так ты… согласна?

– Согласна – с чем? – не поняла она.

– Ну… провести со мной ночь.

– Я провожу с тобой каждую ночь, что выпадает мне на протяжении нескольких месяцев. О чем ты говоришь, Туризинд?

– Я имею в виду… – Он запнулся.

Она смотрела на него так ясно, с таким лукавым и вместе с тем простодушным выражением, что он на время утратил дар речи. Наконец он сказал:

– Я хочу тебя, Дертоса. По-настоящему, без дураков. Это тебя ни к чему не обязывает. Просто мужчина и женщина, в лесу, в смертельной опасности. Немного тепла, ничего больше.

Она вдруг оскалилась. Перемена, произошедшая с ней, была разительна и страшна: в одно мгновение девушка, почти ребенок, превратилась в хищного зверя, готового обороняться зубами и когтями.

– Нет, – сказала Дертоса. – Если ты не забыл, я никогда еще не была с мужчиной по-настоящему, что бы они там ни воображали касательно моих ласк, которые я им якобы расточала. Я не хочу отдаться первому встречному только потому, что ему захотелось немного тепла перед лицом смертельной опасности.

– А как поступают в таких случаях друиды? – тихо спросил Туризинд.

Он ощутил болезненный укол, когда она назвала его «первым встречным», но не мог не признать: в какой-то мере он действительно был для нее первым встречным, незнакомцем, который перешел ей дорогу по чистой случайности.

– Друиды? – Она наморщила нос. – Да, друиды не таковы. Они не ценят невинность тела, потому что невинны душой. Лигурейская дева, рожденная в их народе, может подарить утешение любому человеку и даже не задумается над своим поступком; она будет следовать велению своего сердца. Друиды! Они – сплошная душа, сплошная любовь… Даже в своей жестокости они по-своему добры, если ты понимаешь меня.

Она вопросительно глянула на него, но он покачал головой и опустил взгляд. Нет, он не мог ее понять. Она отказывала ему, вот и все, что дошло до его сознания.

– Болотные люди – другие, – продолжала девушка задумчиво. – Для нас тело имеет очень большое значение. Может быть, потому, что мы почти не имеем души. Особенно я: ведь большая часть моей души осталась в черных зеркалах Дарантазия…

– Я не верю в это! – воскликнул Туризинд.

Она удивилась:

– Во что?

– В то, что в тебе почти нет души. Это неправда, Дертоса! В тебе очень много сердечности, только ты сама этого не знаешь. Может быть, даже стыдишься этого. Ведь ты не лигурейская дева, тебе «не положено» жить чувствами.

– Да, я – болотница из вонючего пузыря, – мстительно подтвердила она.

Туризинд почувствовал, что краснеет.

– Я сказал это… просто как определение. Я не имел в виду лично тебя. Ты все-таки не такая.

– Моя человеческая половина – не лучшая моя составляющая, – предупредила Дертоса. – Думаю, коварство, равнодушие к людям, безразличие к их позору, к их страданиям, готовность позлорадствовать на их счет – все это у меня от отца. Я не знала его, но, полагаю, он был именно таков.

– Ты делаешь ошибку, Дертоса, – проговорил Туризинд тихо. – Ошибку, свойственную всем полукровкам. Ты раскладываешь по полочкам: вот это у меня – от отца-человека, это – от матери-болотницы, а то мне дали друиды-воспитатели. Я знаю, потому что сам проходил через нечто подобное. Нет, Дертоса, ты – единая личность, в тебе все это сплавлено и не поддается строгому учету. Ты – и то, и другое, и третье одновременно. И это странное, чудесное сочетание несочетаемого в тебе – прекрасно. Она улыбнулась, слабо, недоверчиво:

– Ты действительно веришь в то, что говоришь?

– Да, – отозвался он убежденно и взял ее за руку.

Она тотчас высвободилась.

– А, по-моему, – зло, оскалившись, сказала она, – ты просто заговариваешь мне зубы, чтобы добиться своего.

– И это тоже, – признал Туризинд. – А ты не хочешь? По-прежнему, не хочешь?

Она тряхнула головой так яростно, что он ощутил обиду.

– Но почему?

– Я уже объясняла. Моя девственность слишком драгоценный дар, он тебе не по карману, Туризинд. Чем ты расплатишься со мной?

– Только чужой кровью, – признал он. – Ладно, оставим это…

Он грустно уставился на костер, не решаясь больше смотреть на Дертосу.

Девушке вдруг стало жаль его. Этот сильный, крупный человек выглядел таким печальным, как будто никогда ему не доводилось убивать людей и быть источником бед и несчастий. Странно. Дертосе всегда представлялось, что убийцы не могут грустить по-настоящему. Она негромко спросила:

– За что ты убил того человека?

– Какого? – Туризинд поднял на нее задумчивый взгляд. – Я не помню…

– Того, за которого тебя арестовали. Твое последнее убийство.

– Легера? – Туризинд криво пожал плечами. – Ну, он был подонком…

– Это не ответ, – настаивала она. – Туризинд, ты знаешь обо мне почти все, а сам остаешься для меня загадкой. Как я могу доверять тебе, если ты ничего мне не рассказываешь?

– Ты сейчас спрашивала не обо мне. Ты интересовалась именем моего заказчика, а эту информацию я не выдал даже под пытками – по-твоему, я разболтаю все просто так, в интимном разговоре с женщиной? – Он приподнялся и уставился на нее гневно. – За кого ты меня принимаешь?

Ее глаза сверкнули в ответ.

– За человека, который хотел использовать мое тело, чтобы ему не было «одиноко» и «печально»! Как будто мое тело – это закуска после трапезы! Что-то вроде стаканчика вина перед сном… Вот за какого человека я тебя принимаю!

– В чем дело, Дертоса? – Туризинд криво улыбнулся. – Теперь ты меня обвиняешь, вот как?

– Нет, – ответила она, отвернувшись. – Просто оставь меня в покое.

Туризинд встал, постоял немного, а затем наклонился над нею и произнес:

– Ладно, я тебе расскажу. Легер, богатый и почтенный горожанин, нуждаясь в «закуске» и «стакане вина перед сном», как ты выражаешься, отправлял своих лакеев на улицу – вылавливать для него подходящих девиц. Чаще всего это были проститутки, очень довольные подвернувшейся им хорошей работой. Но как-то раз ни одной шлюхи им не попалось, и они схватили девочку, служанку, работавшую в трактире. Она возвращалась домой поздним вечером. Они набросили ей на голову мешок и притащили к Легеру. Она даже не отбивалась, сразу потеряла сознание от нехватки воздуха. Легер, конечно, видел, что нынешний «улов» – вовсе не шлюха. Та девочка была почти дитя! Но это еще больше раззадорило его. И этот мерзавец ее изнасиловал. Ничего особенного, правда? Ведь девчонка – обычная простолюдинка, дочка какой-то глупой прачки. Простая служанка. Неважно, что она была юной. Неважно, что еще ни один мужчина к ней не прикасался. Все это не имело никакого значения. Прачка даже не стала жаловаться властям. К чему? Ее никто не стал бы слушать.