Старшая сестра молчала, обдумывая положение, в которое они попали. Мужчина на той стороне улицы пугал ее, но еще сильнее ее пугала Кармела. У сестры паническое настроение. Бессонница – одно из проявлений нервного расстройства.

– Давай встретимся с той русской… как ее зовут, кстати?

– Лариса.

– Утром позвони Ольге, пусть она сведет нас со своей соотечественницей. Заодно будет переводить…

Лариса с недовольной миной разглядывала себя в зеркале.

– Ну вот, обгорела. Вчера мы задержались на пляже дольше, чем положено.

– Дать тебе крем от ожогов? – посочувствовал Ренат.

– Не надо. Так пройдет. Сегодня на пляж ни ногой.

– Я и не собирался.

В номере было прохладно. Лариса легла под кондиционером и блаженствовала. Ренат уплетал канноли, принесенные Розой.

– Антонио лучше, – с полным ртом сообщил он. – Похоже, оклемался мужик. Но я все равно сказал хозяйке, чтобы глаз с него не спускала. Хотя… это нереально. У нее работа!

– Ты с ним поговори, успокой.

– Лучше пока его не трогать. Он как увидел меня во дворе, аж в лице изменился.

– Может, хватит объедаться сладким?

Ренат перестал жевать и обиженно протянул:

– Тебе жалко для меня каких-то трубочек с кремом?

– Ты потеряешь форму, а нам предстоит напряженная неделя.

Лариса осторожно повернулась на бок и подперла голову рукой. Она залюбовалась Ренатом. Здешний климат сначала выбил его из колеи, но в конечном итоге пошел на пользу.

– Тебе идет белое, – заметила она. – Обожаю одежду из хлопка.

– Между прочим, я жду…

– Чего?

– Вчера по дороге с пляжа ты обещала рассказать, что произошло с исчезнувшим поездом.

– Даже не знаю, правда ли то, что я видела. Я смотрела глазами Франчески, а она могла фантазировать… или бредить. Я путаю свои мысли и эмоции с мыслями и эмоциями Франчески. Во сне я испытывала сильный страх. То был ее страх! Понимаешь? Она была в ужасе. Ее муж Марио бросил ее одну! Поезд не испарился в туннеле, как писали газеты. Для пассажиров все было по-другому. Состав выехал из туннеля и… оказался в средневековой Италии. Пассажиры прилипли к окнам… у женщин началась истерика. Кто-то плакал, кто-то смеялся… Мужчины совершенно растерялись. Они звали гида, но тот был пьян в стельку. Никто ничего не понял!

– Поезд все-таки выехал из туннеля? – засмеялся Ренат. – Он не испарился? Я так и думал.

– Выехал, но в прошлом. Рельсы еще не существовали, однако состав ехал по ним, пока не уперся в стену монастыря. Машинист успел затормозить. Он не верил своим глазам! Люди ошалели от увиденного, они не соображали, что творится. Святая обитель стояла прямо на рельсах! Жена банкира упала в обморок…

– Там был банкир с женой?

– И не один.

– А что делала Франческа? Как она себя вела?

– Сначала остолбенела, потом… кинулась к выходу из вагона. Часть пассажиров сгрудились в тамбуре, а остальные очумело выглядывали из окон. Франческу пропустили к дверям. Она спрыгнула на землю… и поломала каблук. Она искала своего мужа, звала его. Марио!.. Марио!.. Его нигде не было. Монастырь казался ей миражом, который вот-вот рассеется в воздухе, и все встанет на свои места. Впереди вновь появятся рельсы, машинист вернется в кабину, поезд чихнет паром, выпустит из трубы столб дыма, и можно будет вздохнуть с облегчением.

– Но рельсы не появились?

– Они фактически уперлись в монастырскую стену. Это было невероятно! Но больше всего Франческу поразила девочка: босоногая, грязная, в платье из грубой материи, подпоясанная обыкновенной веревкой…

Лариса закрыла глаза, заново представляя то, о чем рассказывала.

– Ребенок с открытым ртом застыл в немом изумлении. Возле девочки паслись несколько коз. Эта картина вызвала у машиниста невнятный возглас, кто-то из его помощников выругался. В воротах обители показались насмерть перепуганные монахи… Машинист и один из пассажиров двинулись к ним, но братья попятились в ужасе…

Франческа вышла вперед, надеясь расспросить их, что это за монастырь и почему все выглядит таким древним. Она вспомнила рисунок из книжки по истории, где была изображена старинная обитель, и оглянулась по сторонам. Солнце освещало все вокруг неестественно ярким светом, листья на деревьях тихо шевелились. Козы мирно щипали траву, девочка нервно теребила веревочный пояс…

Один из монахов вдруг громко закричал, указывая пальцем на Франческу.

– Блудница!.. Блудница!..

– Знак!.. – подхватили братья. – Знак огненный!..

– Рога дьявольские!..

– Спасайтесь!.. Бегите!..

– Дева Мария, защити нас!..

Тяжелые створки окованных железом ворот захлопнулись перед носом обескураженного машиниста и растерянных пассажиров. Они невольно повернулись к Франческе. Та покачнулась и схватилась за грудь. Ее волосы рассыпались по плечам, платье на груди расстегнулось, когда она пробиралась между людьми к выходу из вагона. Франческа пыталась накинуть петельки на круглые пуговки, но пальцы ее не слушались. Она закрылась руками от жадных назойливых взглядов. На миг все забыли о монастыре и перепуганных монахах…

Лариса замолчала и лежала неподвижно, как статуя.

– Что с тобой? – спохватился Ренат.

Лариса не шевелилась, не издавала ни звука. Он подскочил к ней и затормошил, приводя в чувство.

– Не мешай! – отмахнулась она. – Ну, все!.. Поздно!.. Ты спугнул ее…

– Кого?

– Франческу. Она исчезла, и теперь я не могу видеть ее глазами…

– Я понял! – обрадовался Ренат. – Монахи в своих хрониках описали тот самый поезд! Он нырнул в туннель и вынырнул где-то под Моденой… за несколько веков до того, как появились железные дороги! Поезд ехал по рельсам, которые проложат еще не скоро. Выходит, они уже были тогда… вернее… Черт! Это… невозможно…

* * *

Антонио искал свой мобильный телефон. Он боялся звонков куратора, но не взять трубку было еще страшнее.

– Роза, где мой сотовый?

– На зарядке.

– Принеси сейчас же!

Жена пожала плечами и вышла, а через пару минут вернулась с телефоном. С той ночи, когда постояльцы вытащили Антонио из петли, супруги почти не разговаривали. Роза боялась повторения попытки самоубийства и оставила мужа в покое. Не важно, что он делал на территории чужого поместья. Сейчас он дома, живой и здоровый. Правда, насчет последнего у Розы возникли сомнения. Физически Антонио – крепыш, а вот с головой у него не все ладно. Надо же было додуматься наложить на себя руки!