Напротив Алексея на траве, прижавшись боками друг к другу, недвижно лежали и глядели в небо парень и девушка. Заметив их, Алексей отвлекся от своих детективных изысканий. Вспомнилось что-то давнее… Когда они вот также чисто и почти невинно лежали с Настей на траве в Серебряном Бору. А если эта школьница любила его больше всех других его женщин? Что теперь об этом… Он полез в карман за сигаретами, на привычном месте их не оказалось, видимо, он засунул их второпях в другой карман. Сигареты были быстро найдены, а вместе с ними из внутреннего кармана опять извлеклась, прилипнув к пачке, визитка девушки Вероники, официантки из кафе на Маяковке.

Неподалеку от него довольно молодая женщина вела под руку красивую голубоглазую девочку. Он не видел ее, зато она разглядела его очень хорошо. Какое-то подобие тревоги мелькнуло в ее глазах, но быстро рассеялось. Она что-то сказала девочке и заторопилась. Семья Безансонов жила по строгому распорядку, обычаи стояли на первом месте, и каждый член семьи обязан был блюсти их неукоснительно. Через полчаса вся семья соберется к чаю, и мадам Безансон никак не могла опоздать.

Достигнув Авиньона, Антуан и Клодин прямо с вокзала отправились к дому, где, по их информации, прежде жил Леруа. На противоположной стороне улицы жило своей размеренной воскресной вечерней жизнью большое кафе, в котором, судя по всему, коротали вечера жители окрестных домов. Во Франции, особенно в провинции, встречаются такие заведения, куда редко заглядывает чужак, – эдакие семейные клубы, где можно перекинуться с соседями ничего не значащим словом, выпить бокал доброго вина, пожаловаться на жизнь, поругать городские власти, пробавляясь плоскими анекдотами и расхожими шутками. Сначала на предложение Антуана выбрать это кафе как место дислокации и, войдя в контакт с кем-нибудь из завсегдатаев, попробовать расспросить о Леруа, Клодин отреагировала энергичными протестами. По ее мнению, это пустая трата времени: слишком уж долго Леруа здесь не живет, чтобы случайный посетитель кафе мог вспомнить о нем что-нибудь путное и полезное для следствия. Но Антуан настаивал:

– А что ты предлагаешь? Пойти в воскресенье вечером по квартирам и начать задавать дурацкие вопросы?

– Почему бы и нет? Соседи – люди добропорядочные, память у французов хорошая, на точность их показаний можно будет положиться, в отличие от вечернего бреда сомнительных пьянчужек.

– А ты не допускаешь, что соседи и посетители кафе могут быть одними и теми же людьми?

Клодин презрительно хмыкнула, хотела что-то вставить, но осмелевший Антуан не позволил:

– Что ж! Ты можешь приступить к выполнению своего плана, а я буду действовать так, как считаю нужным.

– Не забывай, что я старшая группы.

Но Антуан ничего не хотел слушать. Он показал девушке спину и вошел в кафе. Ей ничего не оставалось, как отправиться вслед за ним.

Сантини устроился у барной стойки и заказал себе некрепкий коктейль. Клодин хмуро уселась рядом, сдержанно негодуя, но Антуан в ее сторону и бровью не повел. Парень, размешивающий напитки, быстро пошел на контакт. Он оказался не прочь поболтать с ровесником и быстро поведал Антуану, что работает здесь недавно и не планирует тут долго задерживаться. Ему якобы уже предложили место в куда более респектабельном заведении на очень хороших условиях, но пока его сдерживают кое-какие долги и обязательства. Парень сильно шепелявил, говорил очень быстро и периодически раздувал ноздри в самых патетических местах рассказа. Антуан слушал сочувственно, время от времени позволяя себе ничего не значащие реплики.

– А кто вообще приходит в это кафе? На первый взгляд, здесь все как будто знают друг друга, – Антуан цедил напиток через соломинку.

– По-разному. Приходит народ и со стороны. Но есть и завсегдатаи. Вон видите того субъекта в майке с футбольной символикой.

Антуан оглянулся. За столиком в углу в весьма вальяжной позе пил небольшими глотками темное пиво неопределенного возраста господин. Волосы его были собраны сзади в хвост, майка плотно обтягивала изрядный живот, лицо лоснилось от пота. «Да. Первый выстрел мимо. У такого, пожалуй, много не узнаешь! Такие обычно большого о себе мнения и любят в разговорах напустить туману». Антуан отвернулся от зала и снова обратился к бармену:

– И часто он здесь бывает?

– Не то слово. Торчит каждый день. По крайней мере, все то время, что я здесь работаю. Он живет неподалеку, семьи у него, кажется, нет, торопиться ему некуда. Мой сменщик, а он работает тут много лет, рассказывал, что прежде он никогда не сидел один, вокруг него вечно толкался какой-то народ, он любил крепко повеселиться. А теперь предпочитает одиночество. Иногда к нему кто-то подходит, но долго не задерживается. Оживает он, только когда мы здесь включаем телевизор и идет футбол. Его прямо не узнать. Глаза горят, если гол его любимый «Олимпик» забивает, так он готов чуть ли не в пляс пуститься. А что это вы так им интересуетесь? – парнишка ни с того ни с сего насторожился и взглянул на Антуана неприветливо.

– У меня здесь когда-то жил друг… А потом я потерял его из виду. Между нами остались кое-какие незавершенные дела, а его и след простыл. Вот думаю, может, найду кого-то, кто его помнит. Он жил в доме по соседству, через дорогу.

– А… – Взгляд юноши опять потеплел. – Тогда этот может знать. Правильно вы на него внимание обратили. Даром он, что ли, пивко тут потягивает столько лет! Кстати, пиво темное обожает. Пару раз на моей памяти оно заканчивалось перед его приходом, так он аж глазами сверкал от злости. Думал, бросится на меня с кулаками. Его зовут чудно. Анибал… И что это его родителям такая ахинея в голову пришла?

Антуан медленно допивал свой коктейль, Клодин нервно покусывала губы и молчала. Постепенно в их паре менялся лидер, и девушка пока не могла выработать к этому отношение: ей, как всякой женщине, достаточно комфортно было довериться мужчине, но честолюбие постоянно посылало ей знаки, что ситуация выходит из-под контроля, и мальчишка начнет претендовать на ее лавры.

– Что еще будете заказывать?

Антуан взглянул вопросительно на Клодин, но та в ответ покачала головой. Тогда Сантини дал своему новому приятелю следующее указание:

– Две порции темного пива отнеси, пожалуйста, на стол к Анибалу!

Несмотря на страшную жару, холодный пот обильными струями тек у него по спине. А ведь еще пять минут назад он был почти счастлив! Все-таки он свободен, ходит спокойно по городу, где провел прежде столько счастливых минут, разговаривает с людьми. Он нормальный человек! После долгих месяцев и лет в заточении он впервые стал по-настоящему ощущать свое тело, у него стали возникать давно забытые и от этого новые желания. Все было так чудесно. И как он мог так оскандалиться? Номер, по которому он должен был звонить в Париж, Кристоф заставил его выучить наизусть. Он каждое утро, а потом чуть ли не каждый час повторял его как молитву. И наверное, из-за этого совершенно забыл другое. Ведь Кристоф просил его позвонить в субботу, обязательно в субботу. Он много раз повторил это. И что же в итоге? В итоге сегодня воскресенье, и он унижен, раздавлен и разбит. Сначала, после того как номер, намертво вбитый в лабиринты памяти, был набран, в трубке монотонно и, как ему показалось, издевательски раздались длинные гудки. Наконец трубку подняли. Он стал радостно докладывать обо всех своих достижениях, о том, сколько он Климовых обнаружил, и что ни один не отреагировал на его историю, как требовалось. На другом конце – молчание, потом – снова гудки. Он решил, что связь прервалась, хотел набрать номер еще раз, но почему-то замешкался. Смутные, нехорошие предчувствия забились в его уставшем и больном мозгу. И вот случилось самое ужасное. Ему позвонил сам Кристоф. Говорил он, как всегда, ласково, но голос звучал все же особенно. Он задавал вопросы, на каждый из которых получал обстоятельный ответ. Но на один вопрос он не смог ответить.