Как раз в это время «Гебен», следуя за тралами миноносцев «Ташос» и «Самсун», подходил к Севастополю. Штурман «Гебена» ошибся, и линейный крейсер вышел к берегу севернее Севастополя, поэтому теперь он шел вдоль берега. Здесь мы впервые сталкиваемся с резкими противоречиями между русскими и германскими источниками. Русские историки утверждают, что в 6.33 «Гебен» открыл огонь из орудий главного калибра, находясь всего в 40 кабельтовых от входа в Северную бухту. Дистанция боя была минимальной, даже странно, что немцы пошли на такой риск. Береговые батареи открыли ответный огонь и добились 2 попаданий в линейный крейсер. Лорей говорит, что береговые батареи открыли огонь в 6,28, а линейный крейсер ответил в 6.30.

Всего «Гебен» выпустил 47 снарядов калибра 280 мм и 12 снарядов калибра 150 мм. «Гебен» вел огонь по крепости в течение 17 минут, маневрируя зигзагом. При этом он вертелся прямо на крепостном минном заграждении. Адмирал Исаков в прекрасной книге «Каспий, 1920 год» пишет, что это и была знаменитая «севастопольская побудка», которой потом долго тыкали в глаза черноморцам. Дескать, пока бегали за ключами от станции инженерных мин, пока будили коменданта, «Гебен» успел уйти. Не знаю, правда это или нет, но фактом остается то, что минное заграждение было активировано уже после того, как «Гебен» покинул опасный район. Вот что пишет по этому поводу адмирал Эбергард:

На вопрос, находился ли какой-либо дежурный у выключателя заграждения, адмирал ответил:

Словом, у семи нянек дитя оказалось без глаза. За оборону порта отвечало так много начальников, что в результате никто ничего не сделал вовремя.

Большая часть снарядов линейного крейсера упала в районе угольных складов, железной дороги и только 2 снаряда взорвались на батареях. Ответный огонь по «Гебену» вели 8 береговых батарей, имевших 44 орудия. 3 выстрела успел дать броненосец «Георгий Победоносец». Они выпустили около 360 снарядов, добившись 3 попаданий вблизи задней дымовой трубы. Палуба линейного крейсера была исковеркана осколками. Один осколок перебил трубку в котле, и тот вышел из строя. «Гебен» увеличил ход до 22 узлов и вышел из-под обстрела. В 6.50 скоротечный бой прекратился. Отмечу, что скорострельность тяжелых орудий оказалась очень невысока. За 15 минут боя каждое орудие «Гебена» выпустило всего 5 снарядов, а каждое орудие русских береговых батарей — только 8 снарядов. Пусть это заставит задуматься тех, кто любит поговорить о значении повышения скорострельности. Самое главное, что в горячке боя никто не удосужился предупредить находящиеся в море корабли о появлении «Гебена».

Первыми неприятный сюрприз получили 3 дозорных миноносца «Лейтенант Пущин», «Живучий» и «Жаркий». Они имели приказ оказать помощь «Пруту» в случае появления неприятеля. На рассвете миноносцы обнаружили «Прут» к югу от Херсонесского маяка. И почти в этот же момент из тумана показался «Гебен» в сопровождении 2 миноносцев. Начальник 4-го дивизиона капитан 1 ранга князь Трубецкой решил постараться прикрыть заградитель, который в это время шел на юго-восток. Сначала миноносцы шли параллельным курсом, но через 10 минут Трубецкой приказал увеличить скорость до 25 узлов и поднять сигнал «Атака».

«Гебен» тоже заметил миноносцы и открыл по ним огонь с дистанции 70 кабельтов из 150-мм орудий. Четвертый залп накрыл головной миноносец «Лейтенант Пущин». Вот что вспоминает князь Трубецкой:

Не имея возможности продолжать бой, начальник дивизиона приказал «Живучему» и «Жаркому» оказать помощь «Пруту», а сам повернул в Севастополь. На «Лейтенанте Пущине» погибли 7 человек, 11 были ранены. Отразив атаку миноносцев, «Гебен» занялся заградителем.

Гибель этого корабля была неизбежна, и виновато в ней было командование флота. Накануне вечером командир заградителя капитан 2 ранга Быков был вызван к адмиралу Эбергарду и получил приказ следовать в Ялту. 29 октября заградитель должен был принять на борт батальон пехоты и немедленно вернуться в Севастополь. Совершенно непонятными остаются и причины этого приказа, и выбор корабля для его исполнения. Командование решило перебросить в Севастополь дополнительные войска в связи с угрожаемым положением. Пеший марш из Ялты занял бы дня 3–4, но зачем-то было принято решение доставить батальон немедленно. Русские генералы опасались высадки турецкого десанта в Крыму, как 60 лет назад? В штабе флота прекрасно знали о выходе германо-турецкого флота в море. 28 октября пароход «Королева Ольга» видел вражеские корабли на выходе из Босфора, немного позднее их заметил пароход «Великий князь Александр». Оба сообщили по радио о встрече. Быков опасался налететь в море на «Гебен», да еще имея на борту пехоту. Кроме того, на «Пруте» находились 710 мин заграждения — чуть не половина всех флотских запасов. Быков высказал свои сомнения, но получил лишь подтверждение приказа.

После полуночи, когда заградитель уже подошел к Ялте, он получил радиограмму из штаба флота:

Опасаясь в темноте налететь на дозорные миноносцы, командир заградителя решил держаться мористее и выйти к Севастополю только на рассвете. Примерно в 6.35 слева по борту были замечены 3 миноносца 4-го дивизиона, шедшие параллельным курсом. Внезапно они увеличили скорость и повернули влево. Вокруг них начали подниматься водяные столбы от падающих снарядов. Было совершенно ясно, что неприятель находится совсем близко, однако командир заградителя ничего не сделал. Он продолжал следовать прежним курсом и лишь дал радиограмму в штаб флота со своими координатами. Трудно сказать, что произошло бы, если бы «Прут» сразу повернул на обратный курс и попытался укрыться за миноносцами князя Трубецкого. Но повторим, он не сделал ничего и продолжал следовать прямо навстречу «Гебену».