способности, которые вы разделяете, не просто делают его близким; они делают его потенциально опасным и угрожающим так, как может быть только человек - по крайней мере, относительно наших собственных, специфически человеческих чувств. Например, она может угрожать подорвать вас.21

Что из этого следует? Ввиду радикальной неполноты утверждения (1) - а значит, и полуправды, которую оно представляет, - утверждение (2) теперь можно считать проблематичным. Способность к эмпатии и связанная с ней тенденция к формированию альтруистических склонностей все еще могут быть сохранены. Но эти диспозиции должны будут конкурировать с диспозициями, связанными с различными враждебными позициями, и, возможно, будут отменены ими.22 Например: позиция по отношению к предполагаемым врагам, которая сопровождается предрасположенностью к их уничтожению; позиция по отношению к кажущимся соперникам, которая сопровождается предрасположенностью к их поражению; позиция по отношению к недавним узурпаторам, которая сопровождается предрасположенностью к попыткам переломить ситуацию, то есть подорвать и снова превзойти их; позиция по отношению к тем, кто воспринимается как непокорный, с предрасположенностью попытаться снова поставить их на место; и позиция по отношению к тому, кто воспринимается как предатель, с предрасположенностью попытаться наказать его за дезертирство. Многие из этих приемов, что показательно, входят в число наиболее характерных маневров женоненавистничества.

Вот вам и утверждение (2), понимаемое как утверждение о мотивационном профиле агента в равновесии. Утверждение (3), будучи близким к противоположному утверждению (2), вероятно, будет подорвано вместе с ним. А оставшиеся утверждения, (4) и (5), теперь лишены своего прежнего обоснования. (Технически, еще предстоит выяснить, можно ли снабдить эти утверждения независимой гарантией, но, со своей стороны, я сомневаюсь, что у них есть альтернативные обоснования).

До сих пор в этом разделе моя критика ключевых утверждений гуманизма носила в основном концептуальный характер. Но взгляд на конкретные примеры позволяет подчеркнуть их актуальность. Многие из самых мерзких поступков, которые люди совершают по отношению друг к другу, как представляется, происходят на глазах у других и, по всей видимости, вызваны проявлениями их общей или совместной человечности.23

Возьмем Эллиота Роджера, который (напомним, глава 1 ) заявил о своем намерении отомстить "горячим блондинкам-шлюшкам" из женского общества Alpha Phi в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре за то, что они не дали ему любви, секса, ласки и внимания, которых он так страстно желал. Более того, они вообще не замечали его, настолько они были заняты тем, что, как жаловался Роджер, "бросались" на "несносных грубиянов", которых предпочитали ему, "высокому джентльмену". "Что они во мне не видят?" с жалостью к себе вопрошал Роджер в записанной им самим видеозаписи. Вспомните, как изменилось настроение, как эмоционально, так и грамматически. "Я накажу вас всех за это", - заверил Роджер этих женщин. Теперь он говорил с ними, а не о них, от второго лица.

Что поразительно в этих чувствах, так это то, что они не только предполагают, но и, кажется, зависят от предполагаемой человечности женщин в том смысле, о котором говорилось ранее (см. утверждение (1) выше, в разделе "Прояснение гуманизма"). Роджер приписывает этим женщинам субъективность, предпочтения и способность формировать глубокие эмоциональные привязанности (любовь, а также привязанность). Он также приписывает им агентность, автономию и способность быть обращенными к нему. Но это далеко не панацея от его женоненавистничества, такое признание, похоже, было его предпосылкой.24 Роджер хотел того, чего эти женщины ему не давали; впоследствии они стали властвовать над ним. Он не отрицал женскую силу, независимость или реальность их разума. Скорее, он ненавидел и стремился наказать их за то, что они проявляли эти способности таким образом, что расстраивали его, учитывая его чувство права на их преимущества.

СОЦИАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

Но если гуманистическое объяснение не очень хорошо работает в некоторых случаях, в которых на него принято ссылаться, что мы можем поставить на его место ? Что еще может объяснить бесчеловечные формы обращения, которые люди применяют друг к другу, обобщая или расширяя мой вышеприведенный анализ женоненавистничества?

Мы можем начать с того, что внимательнее присмотримся к головоломке, которую, как считает гуманист, он решает. Если человеческий агент A понимает, что человеческий субъект S во многом похож на A, то как A может так плохо обращаться с S - или, наоборот, игнорировать или отворачиваться от S в ее страданиях?

Непризнание А человечности S - одно из возможных объяснений, которое отрицает антецедент начального условия. Это заблокировало бы якобы надуманную возможность того, что кто-то может жестоко обращаться с другими человеческими существами, представляя их таковыми. Но другое, не менее разумное место, где, с точки зрения структуры, можно искать объяснение бесчеловечности людей друг к другу, - это некая дополнительная репрезентация, то есть способ представления людей, который порождает мотивы, конкурирующие с зарождающимися альтруистическими мотивами или даже отменяющие их. Они могут быть опосредованы политическими идеологиями, иерархиями и связанным с ними чувством правомочности - а значит, последующими потребностями и агрессией, когда эти потребности нарушаются. Это открыло бы возможность того, что восприятие других людей как собратьев по разуму при отвратительном отношении к ним на самом деле не является надуманным; оно лишь нуждается в некой предыстории, без которой утверждение этой связки было бы прагматически аномальным.

Какими могут быть эти дополнительные способы видения людей? С некоторыми из них мы уже сталкивались. Например, восприятие кого-то как своего врага порождает мотивацию попытаться уничтожить этого человека, а восприятие кого-то как своего соперника - мотивацию попытаться победить его.25 В дальнейшем я продолжу фокусироваться на этих понятиях, наряду с понятиями узурпатора, неподчиненного и предателя, чтобы не отвлекаться от обсуждения. Но не составит труда расширить этот список (более или менее скрытых) враждебных социально расположенных позиций - то есть позиций, занимаемых по отношению к людям из какого-то определенного социального мира, - более или менее бесконечно. Вспомните термины "бандит", "королева социального обеспечения", "городская молодежь" или даже "мародер", которые фигурируют в современном политическом дискурсе в Соединенных Штатах. Все это, прежде всего, термины, используемые белыми для пренебрежительного отношения к чернокожим американцам. Именно поэтому все эти термины могут служить эффективными расистскими "собачьими свистками", как утверждает Джейсон Стэнли (2015, 158-160) . Однако ни одно из понятий, выражаемых этими терминами, на первый взгляд, не кажется хорошо описанным как дегуманизирующее. Правда, некоторые из них отражают и помогают сформировать своего рода менталитет "мы" и "они". Но "мы" - это не обязательно люди в целом; это могут быть люди, занимающие определенное социальное положение или определенный ранг в одной из многих потенциальных внутричеловеческих иерархий (включая те, которые основаны на предполагаемых моральных ценностях).26

Мотивы, связанные с