– Я к нему больше не пойду. – Соня придвинулась к Тихону, подлезла ему под руку.

– Бесполезно… – вздохнула Томочка. – На него ничего не действует. Я после его поста такой скандал закатила, а он решил, что я влюбилась. Что делать? – И снова посмотрела на Тихона.

Не понравился Соне этот взгляд. Какой-то он был неправильный…

– Вы тут, девочки, посекретничайте. А я пойду.

Тихон отставил чашку, из которой тянул воду. Чайник, заметив его движение, свистнул, сообщая, что вскипел.

– До завтра.

Слишком просто, по-будничному, он клюнул Соню в щеку – как будто не было ни объятий, ни сумасшедших поцелуев, ни жара его тела – и пошел в коридор, на ходу натягивая свитер.

У Томочки глаза как два телевизора. Нет, два транслятора, передающих информацию в другие миры.

– Кстати, слышали? – раздался из коридора голос Тихона. – На космической станции сейчас работает космонавт Тарелкин. Почти инопланетянин.

Щелкнул замок.

– Не уходи! – опомнилась Соня.

– До завтра! – махнул рукой Тихон. И закрыл дверь.

– Ну, ты даешь! – пропела Томочка, забыв о своей грусти-печали. Теперь она была вполне себе бодра. – По ней половина класса сохнет, а она тут бразильские страсти с новеньким устраивает. Вроде бы таких новостей в газете не было.

– Каких новостей? – Соня устало опустилась на стул. Без Тихона силы быстро закончились.

– Ты узнала, он и правда уходит? – Томочка раскидала по чашкам пакетики, налила парящего кипятка, стала с остервенением топить свой, вздергивая его и глядя, как коричневая жидкость стекает обратно в чай.

Соня покачала головой. Ее пакетик безрадостно лежал на дне. Ничего его уже не могло спасти.

– А Славка – молодец! – вдруг возбужденно произнесла Томочка. – Как все повернул!

– Влюбилась? – скривилась Соня. За последнее время Тырина стало слишком много в ее жизни. Даже больше, чем физики с химией.

– Почему бы и нет? – дернула плечиком Томочка, но тут лицо ее вытянулось – звякнул сотовый. – Кто угодно, только не Падалкин! Забодал своими сообщениями.

Соня представила, как Тихон выходит из ее дома, как пересекает двор, как оказывается на улице, как идет… А кстати, куда он идет? Направо, налево? Вездесущий Тырин видел личное дело Гладкого. Уж он-то знает, где живет новенький.

Стало скучно. Словно вместе с Тихоном из Сони ушла жизнь. До этого она была радостная, даже разноцветная. А теперь… Теперь ее жизнь шагала вместе с высоким красивым парнем по улице, улыбалась ему, заглядывала в глаза. А у самой Сони что осталось? Ничего. Только скучная поездка на курсы, да ночное бдение над Шекспиром, да общение с Томочкой, у которой тоже как будто жизнь вынули, холодный камешек вместо сердца оставили.

– Пойду я. – Соня отодвинула чашку с утопившимся пакетиком. – Заниматься пора.

– Ну вот, даже пострадать не с кем, – вздохнула Томочка. – Давай, что ли, вместе уроки сделаем? Как раньше…

Но как раньше уже ничего не могло быть.

Соня честно читала учебники, писала конспекты, готовилась к опросу, даже фильм на английском посмотрела. Но все это не радовало. Оставалось только ждать встреч. Пускай мимолетных. Пускай ею самой придуманных.

– Да никуда я не уйду! И не собирался, – заверил Тихон, глядя в сияющее лицо Сони. Сияла она потому, что они встретились. Потому что жизнь продолжается.

– Но Тырин сказал…

– Болтун твой Тырин, – прижал он ее к себе.

Народ вокруг не обернулся, словно они повесили у себя над головами обновленные статусы: «Влюблены» – и никто уже не смел задавать вопросы.

Славка сидит насупившись. Даже Ленка от него отсела. Устроилась рядом с Томочкой. Вместе решают глобальные проблемы. Англичанка дала очередной тест. Все пишут, стараются. Тырин сдает первый.

– С вами интересно работать, – произносит англичанка и смотрит на склоненные головы.

– Просто – мы вместе, – натренированным попугаем выдает Славка. – И каждый из нас личность. И каждый готов постоять за себя и за товарища.

– Как-то все это выглядит старомодно. – Даже англичанке его ответ не нравится. А уж она-то готова была за свой любимый одиннадцатый на все, что угодно…

– Это если смотреть с точки зрения старой моды, – торжествовал победу Тырин.

– Люди не меняются. Меняются обстоятельства. Так часто бывает: все, что раньше казалось великим и положительным, чуть позже превращается в мелочное и сиюминутное. Вы это проходили по истории. Забыли?

Повисла пауза. На лице Геры расцвела улыбка восторга. Либо их лидер отобьется, либо все пропало.

– Но это ведь наша жизнь. И мы ее живем, а не обобщаем чужие судьбы. Обобщением занимаются историки. До мелкого мы еще не доросли. Пока у нас все великое и положительное.

Первым захлопал Гера.

– Браво! – крикнул он в тишину.

Его восхищение подхватили всегда готовые к развлечению Федя с Ваней. Торжественно сощурилась Катрин.

– Это не жизнь, а балаган, – пробормотала учительница, отворачиваясь.

Соня поймала себя на том, что улыбается, и поскорее спрятала радость, потому что Тихон сидел нахмурившись.

– Тебе не нравится Славка? – прошептала она. – Ты его пока не знаешь. Он хороший.

– Как хороша любая идея, превратившаяся в мелкий расчет. – Тихон щелкнул ручкой, заканчивая работу. – Он вас использует. И вы к этому привыкли.

– Ничего мы не привыкли! – возмутилась Соня. – Тебе же сказали – мы просто вместе!

– Без него у вас начнется ломка. Вы разучились быть сами собой.

Гладкий поднялся. И следом за ним, словно дождавшись сигнала, заторопился звонок. Макс сорвался с места, забыв листочек с работой на столе. Томочка сокрушенно покачала головой. Ее любимый теперь все время куда-то убегал.

– Он тебя победит, – негромко произнес Гера, но все услышали.

В ответ Славка улыбнулся. Невысокий, полноватый, он стоял около своего места и слегка раскачивался. И что-то такое у него было в глазах. Впрочем, могло и показаться. Но тогда откуда эта тревога в душе? Что такого случилось с сердцем?

Непонятное волнение заставило быстро-быстро перебежать из класса в класс и сесть за парту. Когда ничего не делаешь, ничего не происходит.

Ошиблась, вот тогда все и случается.

– Сладкая моя, – пропел Тырин у Сони над головой. – Как у вас дела с новеньким? Тамара говорила, что у вас все на мази.

Соня смотрела на лидера, а он все ронял и ронял на нее свои слова. Слова были обидные. После каждого хотелось ответить что-нибудь резкое.

– Лучше тебя, – прошептала, опуская глаза.