– Это если женщина… – ехидно заметил он.

Мелкий на канате с визгом скатился вниз и обвалился на мат.

– Ты чего пришла-то? – повторил свой вопрос Макс.

– Соскучилась.

Макс вскочил и убежал за Федей. Пока он лежал, Тихон успел пробить с центра поля, заработав три очка.

Зазвенел звонок. Мелкий снова полез на канат. В коридоре Соня столкнулась с физруком – сейчас мальчишек погонят из зала.

Биология. Генотипы и фенотипы, наследственность, генные мутации.

На биологию мальчишки не пошли. Федя потом хвастался, что за один урок они научили всю мелюзгу из пятого лазить по канату. Даже девчонок.

Макс умчался, не дождавшись Томочки. Федя с Ваней нашлись в раздевалке – на планшетниках они резались в «Морской бой». А Тихон встретил ее на улице. Взял сумку и медленно пошел рядом.

– Ты мне так и не дал сотовый.

– А ты все еще не слушаешься старших?

Наверное, впервые они вместе шли из школы. В сторону ее дома.

– Кого я должна слушаться?

– «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: «Что такое хорошо и что такое плохо?»

– И что же такое плохо? – осторожно произнесла Соня. Все было как-то слишком очевидно, чтобы просто ответить на этот вопрос. Хорошо – это когда хорошо. А плохо – тут и так понятно.

– Плохо… – Тихон вдруг повернулся к Соне и какое-то время пятился, чтобы постоянно видеть ее перед собой. – Плохо – когда плохо.

– А тебе плохо? – с надеждой спросила Соня – Гладкий впервые открылся перед ней, впервые проявил слабость.

– Наоборот, мне очень хорошо. – Тихон широко зашагал вперед, перестав подстраиваться под медленный шаг Сони. Оглянулся. – Мне нравится в вашем классе. У вас… весело!

– Что же у нас веселого? – Соня торопилась следом. Ей хотелось, чтобы Тихон снова посмотрел на нее, чтобы перестал говорить загадками.

– Ты, например, смешная.

Соня остановилась. Тихон сразу заметил это.

Он улыбался. Скупо. Губы чуть тронула легкая усмешка. А Соне вдруг стало обидно. Она столько всего пережила, чтобы в ответ получить вот такую улыбку.

– Диктуй свой номер, я тебе позвоню.

Тихон достал мобильный. Соня успела удивиться, что это не навороченная модель, а что-то совсем простое. И даже, кажется, без камеры.

Послал вызов. Соня вопросительно смотрела на серый экран. Он не оживал.

– У тебя деньги кончились, – прислушался к сообщению в своей трубке Тихон. – Пиши мой.

Удивиться, что звонок не прошел, не успела. Ведь если денег нет, все равно входящий должен быть принят.

Пальцы не слушались. Все, абсолютно все было необычным и непонятным.

– Давай сюда!

Он протянул руку. Пальцы коснулись кожи. Тепло пробежало по ладони, ударилось в локоть.

И вдруг он обнял. Прижал к себе, коснулся губами макушки.

– Что же вы все такие… – произнес непонятное.

– Я тебе нравлюсь? – прошептала Соня, теряясь окончательно.

– Нравишься! – отстранился Тихон и снова посмотрел в глаза. – Пойдем!

И уже не забегая вперед, повел ее за руку через школьные ворота, через дорогу (пропустили пару машин, третью Гладкий сам не стал пропускать), вдоль оголившихся кустов, поблекших от дождей домов.

Как они оказались у нее в квартире, когда Тихон снял пиджак и футболку, почему у Сони вдруг все в голове смешалось, а комната стала кружиться, как карусель в парке? Ни на один вопрос ответа не было. Только звонок домофона все трещал и трещал, требуя к себе внимания.

– К тебе пришли, – прошептал Тихон, легонько отстраняя Соню.

Она оторвала лоб от острого плеча, вспотевшая ладошка с трудом отклеилась от обнаженного бока. Колени под Соней чуть наклонились – Гладкий давал понять, что не мешало бы встать.

Но вставать не хотелось. Ей так нравилось сидеть на коленях у Тихона, запускать пальцы в волосы, гладить тонкие стрелочки бровей и целовать, целовать, целовать…

Еще один поцелуй, и пускай этот мир катится в пропасть. Трель смолкла. Кто бы это ни был – пускай идет на фиг.

Тихон откинулся на спинку кресла.

– Это, наверное, почта, – прошептала Соня, сквозь сопротивление пытаясь дотянуться до плеча, от которого ее оторвали.

Руки Тихона ослабли. И снова она утопила пальцы в его жесткой шевелюре. Какое же это блаженство!

Звонок в дверь.

– Это даже интересно, – прошептал Тихон, решительно ссаживая Соню с колен. – Родители?

Соня мотала головой, не понимая, что вышедший в коридор Тихон увидеть ее жест не может. А он уже по-хозяйски щелкает замками. Соня все сидела и сидела в кресле, не в силах подняться.

Жух, жух, жух – крыльями жука шуршала кровь в висках.

– Какие люди! – протянула из коридора Томочка. – И без охраны!

Жуки улетели. Соня выскочила из кресла.

– Ты чего?

Томочка стояла и бесцеремонно разглядывала Тихона, – он успел натянуть на себя майку. Его крепкие плечи. Его широкую грудь.

– Макса ищу. Как хорошо, что ты здесь! – снова уставилась она на Гладкого. – Вы после игры куда пошли?

Соня отстранила Тихона, чтобы выйти вперед – в конце концов, Тома к ней пришла. Невольно прикоснулась к горячей коже. И сразу захотелось – на колени, обнять и целовать, целовать, целовать…

– Макс сказал, что у него подготовка к лабораторной, а потому задержится в школе.

– В школе его нет. – Томочка переступила порог и стала разуваться. – В школе нет, на сотовый не отвечает. Я тебе звоню, звоню… Все как будто куда-то провалились. Чаю дашь?

– Чай – хорошая идея. – Тихон надевал рубашку, и Соня в который раз пожалела, что все так быстро закончилось. Какой леший принес эту Томку? Они с Тишей толком и не поговорили. Тихон не сказал – любит ли он. Или хотя бы лишний раз повторил, что она ему нравится. И что вообще делать дальше?

А Тихон уже шел по коридору следом за Томочкой. И уже звякали чашки и щелкала пьезозажигалка под чайником.

– Какой сегодня счет? – со скучающим видом спросила Томочка.

– Не доиграли. – Тихон расставлял чашки – он взял не бокалы, а именно чайный сервиз с блюдцами, на блюдечках уже лежали блестящие чайные ложечки. И даже был найден кекс. С шоколадной крошкой.

– Почему вы не пользуетесь электрическим чайником? – грустно тянула Томочка. – Так же быстрее.

– А так – веселее, – выдала Соня привычный ответ.

– Оглянуться не успеешь, а уже Новый год! – Томочка демонстрировала свой набор меланхолии. – А меня этот Падалкин достал. Все шлет и шлет эсэмэски.