– Прошу тебя, замолчи, – взмолился виконт. – Слушать тебя не никакой возможности. Все! – Талиесин сжал уши руками.

Чувство реальности медленно утекало от него, и он даже не пытался задержать мерзавца.

Черныш же улыбался. Он, конечно, не говорил господину, чтобы еще сильнее не травмировать его, но в глубине души был совершенно доволен таким развитием событий.

Пнилл Бычье Сердце появился на пристани и загрохотал по ней своими ножищами. Разговоры мигом прекратились.

Новоиспеченные дружинники короля втянули животы, показывая, что готовы.

– Отлично!

Взгляд Пнилла, скользящий по толпе, остановился на секунду на скрюченной, словно в приступе люмбаго, фигурке виконта. Талиесин смотрел на мир громадными, единственно что не полными слез глазами.

Кивнув послу («Наконец-то, ядрена вошь, а то все мозги вытряс, задохлик!»), Пнилл что-то шепнул Говоруну. Тот изобразил, что очнулся от своего транса, и куда-то убежал. Проводили его подозрительными взглядами. Все знали, что бедняга чокнулся, работая на благо Диккарии, и не горели желанием находиться рядом.

Бычье Сердце взошел по широкому пандусу на «Увалень», драккар, которым командовать собирался сам, и укрепился на борту.

Взгляды девяноста рубак устремились на его могучую рогатую фигуру в ожидании традиционной речи. Все конунги и хрюрлы обязаны были толкнуть перед отплытием что-нибудь героическое.

– Братья по оружию! Соплеменники! Верные подданные! Друзья! Сегодня я обращаюсь к вам не только как правитель Диккарии, но как ее суровый сын, как вождь клана! Для всех нас наступил час испытаний. Злая сила вышла в наш мир и обрушила свою ярость на нашу родину. Должны ли мы сидеть сложа руки, множа количество жертв? Должны ли ждать конца с покорностью, которая приличествует кроликам, а не могучим воителям, сынам воителей и внукам воителей?

Толпа на пристани, не говоря уже о тех, к кому был обращен помпезный спич, заволновалась. Не было числа ручищам, что с хрустом сжимались на рукоятях мечей и топоров.

– Нет! Мы будем сражаться! – прорычал Пнилл Бычье Сердце. – Мы рождены для боя, для победы! Да?

Восемьдесят девять героев ответили слитным ревом, от которого задрожали окрестные горы.

– Да!!!

Девяностый герой – Талиесин Эпралион – в это время был занят. Он лежал на пирсе животом на грязных досках, свесив голову за край. Под ним плескалась покрытая пленкой гниющего мусора вода Бормо-фьорда. Но даже это не помогало ему прочистить желудок. Тошнота сдавила горло.

– Господин? – встрепенулся дроу.

– Уйди! – прохрипел виконт, отгоняя Черныша.

Тон, каким это было сказано, не дал шансов слуге возражать.

– Сегодня мы отплываем на север, чтобы положить монстру конец! Ваша поддержка, ваши заговоры, обращенные к нам, будут нашим мечам в помощь! Мы уничтожим тварь и привезем ее голову, чтобы посадить на высокий кол на главной площади Рыгус-Крока! И будет так, как сказал я, Пнилл Бычье Сердце, король Диккарии! Море выстелет нам благоприятный путь, и ветер наточит наше оружие!

Варвар вскинул вверх руку, в которой держал ту самую секиру, что подарил ему Талиесин в день свадьбы.

Сначала был рев, довольно нестройный, но постепенно тон его изменился.

Теперь это была уже самая настоящая боевая песня-клич. От нее у виконта волосы встали дыбом. Блевать расхотелось, а подняться на ноги сил не хватало, поэтому слушал он, лежа мордой вниз.

– А-бу! А-бу! А-бу! – ритмично рычали воины и колотили оружием по щитам.

– А-бу! А-бу! – Толпа на пристани, решив, что она ничуть не хуже, присоединилась.

Наверное, и сам Грендель слышал этот шум, хотя находился сейчас далеко от города.

– Я скончаюсь, – пробормотал посол Тиндарии, заметив, как темнеет перед глазами.

Но и тут ему не повезло. Мучения только набирали ход.

Арбар, Рээш и Шонвайн не могли пропустить такой праздник адреналина. Орали они так, словно были варварами от рождения и ходить в морские походы с целью завалить какую-нибудь громадную страхолюдину для них обычное дело.

Долго ли коротко, но стало тише. Черныш усадил господина на доски и заметил, что тот не просто изменился в лице, а стал совершенно другим. Цветом виконт напоминал ярко-зеленую тропическую лягушку.

– С вами все в порядке? – спросил Черныш.

Посол бросил на него самый страдальческий взгляд в Галактике.

Тем временем прикатили большую ритуальную бочку, наполненную ритуальным пивом, которое употребляли уходящие в море варвары перед отплытием. Ритуальность напитка заключалась в том, что экстракта из мухоморов в нем было больше, чем иных ингредиентов. Именно этого и требовала Древняя Традиция.

Чарка мистического пойла – и моряк, согласно поверьям, ступающий на Путь Мертвых (море), готов пересечь его и преодолеть любые опасности…

Все это Талиесин узнал позже.

Последующие события пронеслись мимо него. Он был единственным, кто не пил ритуального пива.

Бочку осушили в один присест. Даже дроу, как естествоиспытатель, обязанный проверять на себе странные обычаи других народов, не ушел от соблазна и влил в себя двойную порцию. Ему, конечно, понравилось.

Черныш и сам не заметил, как вдруг очутился на корабле. Рядом – каким-то чудом уложенные рядышком виконт и плотно набитый багаж. Кругом – суета, хохот и легкие стычки. Кто-то рассказывал кому-то, что он сделает с Гренделем. Подробности были ужасны.

– Ик! – сказал дроу, а потом выпустил отрыжку.

Ответом было чье-то ржание, похожее на козлиное.

– На весла, обормоты! – проревел морской шторм, которым оказался не кто иной, как Бородульф Сожру Живьем.

«Страдалец Фиг», на котором предстояло плыть виконту и его слуге, заскрипел, словно прощаясь с городом навсегда.

Свои места на скамьях заняли самые сильные и умелые в гребном деле мореходы.

– Эх, взяли!

– Сейчас поработаем!

– Хорошо же!

– Вперед!

– Ы!

Черныш усадил полуневменяемого господина так, чтобы тот упирался спиной в борт.

– Бульк, – сказал посол и, отвернувшись, попытался упасть в воду.

Черныш не дал. В результате виконт повис головой вниз.

«Морская болезнь», – философически подумал темный эльф.

– Поднажми! – скомандовал хрюрл, размахивая дубинкой. – Поднажми, не то по хребту пройдусь, лентяи проклятые!

Варвары загоготали. Бородульф тоже.

Чайки носились над фьордом, вопя во все горло. Толпа на пристани бесновалась. Скрипели уключины, плескалась вонючая вода.