Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А это кто? — Крессида освободилась от объятий дочери, подняла щенка и стала рассматривать.
— Это Рафферти! — Кэти-Мей пританцовывала от радости.
Крессида перевела взгляд на Фрэнка и покраснела.
— Вот я и дома, — тихо произнесла она. — Ох, милый, дома! Глазам своим не верю…
Фрэнк положил ей руки на плечи.
— А ты, оказывается, подстриглась, — отметил он, поворачивая жену в разные стороны.
С этой только что уложенной стильной прической она выглядела немного по-мальчишески и очень юной.
— Как мило, — признал он. — Ты прекрасно выглядишь! Добро пожаловать домой, a stoi[34]! — Он заключил ее в объятия и опустил лицо в ее волосы. Они пахли персиком.
«Данкреа лиснинг пост» (архив)
Гостиница «Атлантис» закрывается. Всем известная гостиница, достопримечательность поселка Пэссидж-Саут, спроектированная и построенная швейцарским гостиничным магнатом Отто Блейбергом и торжественно открытая тогдашним тишоком Чарлзом Хоги, будет закрыта. Создается новая холдинговая компания. От властей уже получено разрешение на перепланировку здания и превращение его в жилой дом с квартирами класса «люкс». Женщина, убитая на Трианаке прошлой осенью, владела акциями компании, которой ранее принадлежала эта гостиница.
Когда я проснулся, был уже день. Кто-то барабанил в заднюю дверь. Я знал, что это не Шэй, она никогда не стучала. Я здорово замерз, просто окоченел, умирал от голода, и мне вовсе не хотелось кого-либо видеть, но стук продолжался, становясь все более нетерпеливым. Потом раздался голос:
— Открывай! Я знаю, что ты там!
Голос был женский. Мэрилин Донован. Черт бы ее побрал!
Я потащился к двери и впустил ее. Она огляделась по сторонам, потянула носом застоявшийся воздух.
— Господи! — сказала она. — Видать, лучше не спрашивать, чем ты тут занимался. — Мне захотелось ей врезать. Кого я ненавижу, так это всяких людишек среднего возраста, которые притворяются, что все-все понимают, и вообще любят фамильярничать. Сказать по правде, я всегда держался подальше от взрослых. И тут выдал миссис Донован самый вызывающий взгляд типа «не вздумай ко мне лезть», но она только рассмеялась.
— Ну-ну, — сказала она. — Вижу-вижу, ты страшно свиреп и все такое прочее, вот только, может, ты не откажешься чуток перекусить? Нам надо поговорить. Мне надо с тобой поговорить, Гил Суини.
— Если насчет Шэй…
— Шэй? Кто это, черт побери, — Шэй?
— Я про Норин. Ничем мы с ней тут не занимались, как вы изволили выразиться.
Она опять понюхала воздух — весьма недвусмысленно. Чуть не в лицо мне носом сунулась.
— Значит, ты зовешь ее Шэй? — Она рассмеялась. — Шэй Донован! Звезда эстрады, экрана, новейший поп-идол, так, что ли? — Она наклонила голову. — Звезда сейчас в школе, это во-первых. Я ее сама туда отвезла. Если ты намерен тут болтаться и ждать ее, мне наплевать. Ну, как насчет завтрака?
— А разве у меня есть выбор, миссис Донован?
— Есть, Гил. Еще как есть. Можешь пойти, а можешь и не пойти. Как тебе больше нравится. — Она помолчала. — И чего это ты так враждебно настроен?
И тут — неожиданно и к полному моему отвращению — глаза мои наполнились слезами, и я услышал собственные жалкие всхлипы, которые, как мне показалось, исходили от кого-то другого. Она не двинулась с места, не притронулась ко мне, не стала говорить слова утешения. Просто стояла и спокойно ждала, пока я не взял себя в руки, а потом сказала просто:
— Могу себе представить, чего тебе стоило, мальчик, это возвращение в здешние места. Но тебе не стоит меня бояться, не надо. Машина стоит у дома. — Повернулась и пошла к двери. Чуть помедлив, я последовал за ней.
Сегодня в кои-то веки не шел дождь, но небо было сплошь затянуто тучами, воздух сырой и холодный. Мы ехали в мрачном молчании, когда навстречу из-за поворота вынырнул огромный черный «мерседес», здоровенный, как похоронный катафалк, и чуть не врезался в нас. Я успел разглядеть водителя — это оказался тот самый старикан, который встретился нам с Шэй, когда мы вчера вечером возвращались в коттедж Спейна.
— Этот старый козел когда-нибудь кого-нибудь убьет, прежде чем сам отдаст концы, — буркнула Мэрилин. — Что-то он в последнее время нервный стал, рассеянный.
— А кто это?
Она бросила на меня удивленный взгляд:
— А ты не знаешь? Джер О’Дауд, по прозвищу Весельчак.
У меня екнуло сердце, но я был слишком сосредоточен, пытаясь сохранить хладнокровие, а Мэрилин не произнесла больше ни слова, пока мы не уселись за кухонным столом, на котором возвышались большущий заварочный чайник и огромное блюдо с ломтями черного хлеба домашней выпечки, толсто намазанными маслом. К моему облегчению, она начала болтать о какой-то ерунде, давая мне время прийти в себя. Сначала говорила о Норин, рассказывала, какая девочка умненькая; ее родители возлагают на свою дочь большие надежды и не потерпят никаких фокусов. Норин немножко смешная, но добрая девочка, она здорово умеет ладить с Лаймом. Потом сказала, что у нее тоже есть дочь, Эйслин, учится в Дублине на юридическом, собирается стать адвокатом. Рассказала она и о джазовом трио, сообщила, что Фрэнк тоже играл с «этими ребятами», когда служил в Пэссидж-Саут, а иногда садился за рояль в гостинице, чтобы подзаработать деньжат. «Он отличный музыкант, — заметила она. — Его тут из всех полицейских больше всего уважали». Вот так она переехала от настоящего к прошлому, без усилий, мягко. Невзирая на мои прежние подозрения, я теперь понимал, почему Шэй так хорошо к ней относится.
— Я ведь работала на твою мать, сам знаешь. Я тогда была домработницей суперкласса, самой лучшей во всем графстве. — Мэрилин засмеялась. — Очень собой гордилась. Ты меня совсем не помнишь, а?
Я помотал головой. Не хотелось признаваться, что помню, как она меня всячески избегала, но она, видимо, поняла это по моему лицу.
— Ты был просто прелестный ребенок, тебе было тогда около двух, когда я в первый раз пришла в Корибин. Но ты уже тогда показывал характер, все время устраивал сцены: кричал, визжал, ногами топал. Иногда головой об стенку бился. Я тебя немного побаивалась. А если по правде, как перед Господом, просто не умела с тобой справляться. Никогда не умела толком обращаться с маленькими детьми, даже с собственными. Думаю, это одна из причин, что я работала почти круглые сутки. Лайма практически вырастила Эйслин, стыдно признаться, но это так. Но когда они подросли, стало просто отлично! — Она улыбнулась. — Ты всегда начинал с ума сходить, стоило Крессиде выйти из комнаты. Наверное, именно поэтому она всегда выглядела такой утомленной и напряженной. — Мэрилин помолчала. — Мне потребовалось довольно много времени, чтобы во всем разобраться. А какая она теперь?