Он хлопнул в ладоши.

— Лучше подскажи мне, как выбраться отсюда, «друг».

— Достаточно вернуться в поезд, и он увезет тебя обратно в твой мир.

— Отлично! Спасибо за подсказку. Я пошла.

Я решительно отвернулась прочь и направилась назад к вагону.

— Уже уходишь, Айс? Не спеши. Мы даже не успели поговорить с тобой.

Проклятье!

Просто иди, Айс. Не останавливайся и не оборачивайся. Просто иди к вагону. Кто бы он ни был, он явно не желает мне ничего хорошего. Плененные белой жидкостью пассажиры поезда — его рук дело. Сомнений нет.

— Разве ты не хочешь узнать, что происходит в городе?

В городе…

Я остановилась и развернулась — Алойш стоял в паре метров от меня. Чертов засранец! Как он переместился?

— О чем ты говоришь? — мой голос сделался стальным.

— Твой друг… уже у нас. В руках!

— Мой… друг?

Алойш засмеялся. Он схватился ручками за живот и согнулся пополам, содрогаясь от приступа хохота.

— Хватит ржать! Что ты несешь? Что за друг? Кто вы такие?

— Ах, Айс, а ты ведь не хотела говорить со мной. Так много вопросов! Ты подружишься с нами, Айс. Я точно в этом уверен. И ты станешь… одной из нас! Ты будешь там… по другую сторону водной глади…

По другую сторону водной глади…

От этих слов мне стало не по себе.

— Вы кого-то похитили? И затащили в такое же место?

— А ты догадливая, Айс! Я смотрю, тебя хорошенько подлатали после тяжелой ночки. Хороший он доктор, не так ли?

— Скальд… что вы с ним сделали?!

Я рванулась вперед и вытянула руки, чтобы схватить Алойша, но мои пальцы прошли насквозь через его тело. И на ладонях остались лишь следы белой жидкости…

Фу!

Я смахнула неприятную слизь с руки.

— Пока он жив. Совы… унесут его. Кто-то должен за ним присмотреть, пока…

Я присела и вымыла руки в воде под ногами.

«Совы унесут»? Что он несет?

Я помню, Скальд как-то говорил что-то про сов, но я… окончательно забыла это! Воспоминания о прошедшей ночи остались в моей голове весьма обрывочными.

— Что должно случится, Алойш? — я потребовала ответа.

И снова раздался детский смех, но и ответ последовал за ним:

— …пока Верховная Матерь не придет за ним.

Верховная Матерь…

«Будь с нами, Верховная Матерь! Будь с нами вечно! В сердцах наших! И в помыслах наших! Направляй нас. Веди нас. Мы — твой рыбий косяк. И мы пойдем за тобой на самое дно Океана. Слава тебе, о, Великая Матерь! Слава тебе! Аминь».

— Кто она? Кто эта женщина? Что вы задумали?

И я услышала механическое шипение за спиной.

— Упс… кажется, поезд покидает станцию. Айс, ты же не хочешь опоздать на него?

Вагон… он скоро уедет…

Черт!

— Кто такая Верховная Матерь?! Скажи мне, Алойш! Скажи!

Но существо в белом капюшоне лишь продолжало хохотать и причитать:

— Поезд! Айс! Поезд уйдет! Тю-тю!

Черт! Проклятье! Он все равно не признается мне. Я же вижу. Нужно уходить, пока поезд не уехал, и я не осталась здесь навсегда.

Это не сон.

Это реальность.

И меня занесло в какое-то чертового пространство, далекое от настоящего мира. Нужно выбираться сейчас же!

Я рванулась с места и побежала к вагону, который уже медленно двинулся с места.

— Нет! Подожди! Я успею!

Поднялась на пирон. Бегу к дверям.

Только бы не закрылись, только бы не закрылись, только бы не…

Успела!

Я запрыгнула в вагон, дверь задвинулись за моей спиной. Я посмотрела в окно — Алойш стоял там, на водной глади, и махал мне вслед маленькой детской ручкой.

Кто же он такой? Кто они все такие?

Я выдохнула и закрыла глаза. А когда открыла… вернулась: пассажиры толпились в вагоне. Белая тина исчезла. И мы вернулись в темный туннель. Поезд в полном составе двигался к следующей станции.

— С вами все в порядке? — спросил у меня незнакомый мужской голос.

— Да-да, не беспокойтесь.

Я даже не поняла, кому ответила.

Увидела свободное место — села. Смотрю на беговую строку, указывающую название станций. На следующей мне надо выходить.

Реальный мир… неужели из него так легко выбраться?

Но как это случилось?

Все из-за него… Алойш, кем бы он ни был, устроил этот спектакль. Но для чего? Что я узнала?

Верховная Матерь реальна.

Врагов у нас много.

И Скальд…

О, боже! Скальд!

Глава 20. Крапивный Утес

— Так высоко! Никогда бы не подумала, что подъем в Утес такой крутой!

Энтони взглянул на Беатрис, он видел, что девушке крутить педали стало тяжело. Подъем, действительно, оказался очень крутым. И еще солнце слепило прямо в глаза.

— Смотрите! Крапива!

Матео обратил внимание на заросли крапивы, растущей по обе стороны от дорожки, ведущей в гору.

— Да она с меня ростом! — поразился Матео. — А может, и выше!

Энтони ужаснулся — крапива достигала в высоту невероятных размеров. Таких широких листьев и толстых стеблей он прежде никогда не видел.

— Едем на Крапивный Утес и совсем без оружия, — озадачился Матео.

— У меня есть перцовый баллончик! — похвасталась Беатрис.

— Я про крапиву, Беа. Чем ее рубить?

— Думаю, рубить крапиву ведьмы не самая лучшая идея, — подметил Энтони.

Двое друзей молча с ним согласились. К тому же крапива не мешала им двигаться вперед — она росла по сторонам и оставляла довольно широкое пространство для дороги.

Энтони стало гораздо спокойнее после того, как Беатрис и Матео приняли все то, о чем он им рассказал в пути. Они не стали перечить идее отправиться на Крапивный Утес после того, как узнали историю, случившуюся на Пляже и в кабинете доктора Скальда. Энтони получил то, чего ему так не хватало — поддержку друзей.

Он точно не знал верят ли они ему искренне и до конца или соглашаются, чтобы не расстраивать его. В любом случае — они рядом с ним. И это уже значит достаточно.

— Глядите! Дом! — воскликнул Матео.

Впереди из зарослей крапивы выглядывала старая деревянная покосившаяся хижина.

— И совиные головы… — скривилась Беатрис.

Вдоль дороги возвышались деревянные колья с насаженными на острия отрубленными совиными головами. И чем ближе они приближались к дому на Утесе, тем больше видели этих голов. У самой хижины протянулась нить, на которой свисали совиные головы. И с них капала свежая кровь.

— Вот проклятье! — выругался Матео. — И правда… ведьма!

Домик колдуньи со всех сторон окружали высоченные заросли крапивы. Часть из них оказалась скошена, словно пшеница. Крапива росла вокруг дома и оставляла узкую