Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это и есть… тупая тварь? – стоящий на балконе с неким омерзением скорчил надменную ухмылку, приподняв уголок верхней губы, обнажив зубную пластину – именно так можно было охарактеризовать неделимый на отдельные зубы нарост, растущий из дёсен, подобно сплошь залитой бетонной стене.
– Да, судья! – крикнул другой с соседнего балкона.
– Человек, ты признаёшь себя виновным? – он резко задрал голову, уставившись на Эрика, поднимая одну бровь, а другую опустил, придавая глазу эффект прищуривания.
– Бред какой-то. Что я вам вообще сделал? – недовольно, даже злобно, процедил Эрик, чувствуя на себе давящий взгляд десятков безликих.
– И ты смеешь спрашивать? Неужели так сложно догадаться? Нужно знать, в чём тебя обвиняют, чтоб не спрашивать! – рассвирепел он, как дикая собака, дёрнувшись вперёд, прислонился к перилам, оскалив зубы-пластины.
– Что? – не понимал его Эрик.
– Поглядите, он ещё глупее, чем мы думали!
Создания на балконах перешёптывались, посмеиваясь.
– Человек, ты обвиняешься в нарушении логики и здравого смысла. Я понятно объяснил?
– Какое ещё нарушение логики? Я очутился в темнице, а мне даже толком ничего не могут объяснить!
– Да он же глупый, что с него взять? Давайте уже вынесем вердикт, – послышалось заявление одного из присутствующих.
– О, Церебрум, великий наш, как можно быть столь тупым?! – судья дотронулся двумя пальцами до собственного лба, а все присутствующие повторили его действие. – Тебя, человек, нашли в покоях наших верных подданных, которых ты собирался убить.
– Чего? Да зачем они мне нужны? Я даже не помню этого…
– Молчать! – перебил судья Эрика. – Не нужны они ему, как же! А валялся ты там, значит, просто так. Ты мог подумать кого-то убить или ограбить, а может… хотел просто испачкать пол, чтобы на нём от твоей грязи выросли растения и всех нас поубивали ночью!
Эрик пребывал в конкретном непонимании от этого нелогичного бреда и обвинений, не имеющих никаких оснований.
– Не собирался я никого убить, – заявил осуждённый, концентрируясь больше на мыслях, чем над происходящим.
– Но ты мог подумать об этом! А ещё в твоей голове возможны мысли о том, как бы всех нас съесть. Проклятый безумец! – судья искренни отвращался, глядя на парня.
– А ещё он мог захотеть принести сюда камень, положить его кому-нибудь под ноги, и тот бы, споткнувшись, полетел в пропасть, – сказал старик, один из присяжных.
– Не перебивай судью, старикашка! – судья плюнул в сторону пожилого создания.
– Да я даже не знаю вас, – удивлению Эрика не было предела. – На кой чёрт мне всё это делать?
– Не знаешь? Какой же он тупой, посмотрите! – судья развёл руками, взглядом обращаясь к присутствующим. – Читать надо о нас, вообще-то, и тогда знать будешь! Меня не касается, как и где ты будешь искать историю о нас, о великих. Знать надо, тогда найдёшь! Ах, да, я забыл, ты же просто глупый человек.
«Кошмар, – думал Эрик. – Куда я попал, что за идиотское место со сборищем откровенных дебилов, говорящих сперва одно, а в следующий момент полностью себе противореча. Ещё и меня обвиняют в нарушении логики и здравого смысла».
– Да ни в чём я не виновен, хватит нести чушь! – их поведение выводило Эрика из себя, да ещё и сказывалось напряжение от всего произошедшего за последнее время.
– Ха! Докажи, что ты не делал этого!
– Чего не делал? – парень просто стоял, выпучив глаза, и даже не знал, как вести диалог.
– Не думал о перечисленном. Докажи, что у тебя не было этих мыслей.
– Это вы меня обвиняете – вы и доказывайте мою виновность, – ответил он.
В ответ зал наполнился смехом.
– О, Церебрум, великий наш, вразуми этого идиота. Он не может доказать свою невиновность, перекладывая эту ношу на нас.
Хохот усиливался.
– Это я здесь идиот? Никто из вас даже не предоставил улики, доказательства! Ничего! – его откровенно приводило в бешенство такое «правосудие». – Как я могу доказать отсутствие? Это же логическая ошибка. Нельзя доказать то, чего нет, иначе я могу утверждать абсолютно любое, прося доказать отсутствие этого, и ничего вы сделать не сможете!
Но к этому времени существа, заливаясь смехом, уже не услышали слов. И тут Эрика осенило.
– Я. Я и есть ваш великий Церебрум! – его слова, как грома среди ясного неба, разразились в зале эхом, заставив всех замолчать.
Судья, разинув рот, уставился на парня так, будто хочет смеяться, но его лицо застыло от услышанного, исказившись в удивлении.
– Глупее узника я ещё не встречал, – начал он, заметно поникнув в голосе. – Ты не можешь быть великим Церебрумом, – он положил два пальца на лоб, и все повторили за ним.
– Докажи, что я не Церебрум.
И тут Эрик увидел переглядывающихся между собой присутствующих, занимающих места на балконах.
– Ты никак не можешь им быть, – неуверенно произнёс судья.
– Почему же? В этом зале никто не доказал, что я не Церебрум.
– А ты докажи, что ты – он! – послышался выкрик из публики.
И аудитория после услышанного в какой-то степени расслабилась, сосредоточившись так, будто ожидали от парня провального ответа.
Эрик хоть и привык ко всякого рода странным вещам на поезде, но подумать не мог о существовании здесь таких созданий, коверкающих собственные убеждения ради выгоды, перепрыгивая от логики к логическим ошибкам, тем самым, казалось, укутывая себя иллюзией правоты, но на деле выставляя ничтожным пустословом и лицемером.
Что может быть более жалкое, чем кто-то, старающийся выставить себя в любой ситуации правым, не скупясь на саморазрушение и уничтожения, коверканья собственных убеждений и принципов. Да никому здесь, впрочем, не требовалась истина, в этом самом гуманном в суде Великих Мудрецов, где ложное правосудие возможно лишь благодаря количеству сумасшедших.
Эрик понимал, что хоть ему сначала удалось заткнуть их, но он теперь видел, что бороться с ними их же оружием вряд ли получится. Ведь этим самодурам, возводящим логику в истину, на самом же деле до логики не было никакого дела.
Волнение прокатилось по аудитории, но никто не желал оставлять попытки противодействия. Выходит, они всё же сомневались, и Эрик продолжил:
– У меня прямо сейчас в руке невидимый десятиметровый меч весом с перо. И им я с одного размаха разрублю любого, кто встанет у меня на пути.
