Вполне понятное последствие трагических событий. Я не вспомнила ничего из нашей прошлой жизни и теперь, но привыкла к тому прошлому, о котором услышала от людей, знавших нашу семью до тех роковых событий. Впрочем, это не избавило меня от тоски по погибшим родителям, хотя, возможно, сделало мои переживания не такими острыми.

Как малышке удалось выговорить нашу фамилию, я до сих пор не понимаю. Но это было ключом, который помог нам узнать хоть что-то о семье и восстановить документы. К сожалению, мы оказались практически без средств. Близких родственников, которые могли бы и захотели бы нам помочь, увы, у нас не оказалось. Мы остались в приюте и провели там несколько лет. Когда мне исполнилось 18, я поступила в университет и устроилась на свою первую работу. Попечительский совет приюта помогал мне оплачивать учебу, да и еще была некоторая сумма, выплаченная страховой компанией, но нужно было снимать жилье, покупать еду одежду, платить по бесконечным счетам. Председатель попечительского совета помог мне устроиться в редакцию газеты какого-то благотворительного фонда. Там я и обнаружила у себя способности репортера и фоторепортера. Платили мне неплохо, что позволило забрать из приюта сестру. Полгода мы с ней жили, наслаждаясь, пусть и не сдобными, но вольными хлебами. А потом газету закрыли. И это был удар! Самое страшное состояло в том, что Анну могли опять забрать в приют. Ей ведь было только двенадцать лет. Мы приготовились к осаде, но тут судьба подкинула спасение в виде прекрасного принца по имени Стив Кроун. Впрочем, ждать этого подарка судьбы пришлось целых два месяца.

Все началось со звонка из редакции газеты, названия которой я даже не хочу упоминать. Моя работа там была вынужденной и недолгой. Именно по заданию редактора этой газеты я попала в один из самых дорогих отелей побережья.

Времени у меня осталось так мало, что о макияже не стоило и вспоминать. Впрочем, этим уж точно можно было пренебречь. Хотя жаль, когда еще появится такая возможность? Ну да ладно...

Все содержимое своего чемодана я вывалила на кровать. Из не слишком большого набора одежды, взятого мною в пожарном порядке для командировки, о цели которой я только здесь и узнала, я должна была за десять минут сотворить нечто. В этом нечто мне предстояло проникнуть, по возможности незаметно, в банкетный зал отеля. Там мне нужно было изображать из себя даму, приглашенную на дружескую вечеринку кинознаменитостей. Пригласительный билет редактор для меня достал, но как выполнить заказ редакции, я должна была придумать сама.

Проблема состояла в том, что эта вечеринка носила частный характер, и для репортеров, а тем более фоторепортеров, вход туда был закрыт. Задание мне не нравилось, поскольку было на грани. В другое время я бы от него категорически отказалась. Но мне срочно нужны были деньги, а за любой снимок с этого мероприятия я могла получить приличную сумму.

Вспомните, что я жила с сестрой подростком в арендованной квартире, где шестьдесят процентов заработанных мною денег уходило на оплату счетов, и вы поймете, как я себя чувствовала, когда потеряла работу и два месяца потратила на то, чтобы где-нибудь зацепиться, и не станете меня осуждать.

Газета, в редакцию которой мне удалось устроиться, была далеко не из тех, на которую я бы сама подписалась. Но работа ради хлеба насущного не предполагает возможность выбирать.

* * *

В зале уже было человек тридцать. Когда я осмотрелась, то первое, о чем подумала, это сколько мне удастся продержаться, прежде чем меня попросят покинуть данное помещение. Контраст между вечерними туалетами присутствующих дам и моим, мягко говоря, незатейливым нарядом был очевиден.

В углу я заметила местечко, обустроенное в стиле зимнего сада, прекрасное укрытие для начинающей авантюристки. Миниатюрная фотокамера была у меня в черной лаковой театральной сумочке, висевшей на плече. Осталось, спрятавшись за декоративным деревом, выбрать наиболее удачный момент и щелкнуть пару кадров.

* * *

Я успокоилась и стала рассматривать публику. Некоторых узнавала сразу, их лица, что называется, примелькались. Но было несколько человек, которых я никогда раньше не видела. Это и понятно, кроме актеров и режиссеров здесь, наверняка, были представители других киношных и околокиношных профессий.

Мое внимание привлек высокий и очень смуглый мужчина, возраст которого я не рискнула бы предположить. Я подумала, что он вряд ли актер. Может, режиссер?Лицо этого человека таило в себе какую-то странность, резкие черты его абсолютно не сочетались с мягким и каким-то успокаивающим взглядом слегка прищуренных глаз.

* * *

"Жаль! – подумала я – Скорее всего, мне не удастся разгадать тайну этого взгляда. В моих последующих воспоминаниях я придумаю ему имя и какую-нибудь романтическую историю".

* * *

Мне легко удалось выполнить задуманное. Никто на меня не обратил внимания. Можно было потихоньку улизнуть.

Делая вид, что мне нужно кого-то разыскать среди прилично разросшейся за последние полчаса толпы приглашенных, я продвигалась к выходу.

– Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? – услышала я и обернулась на голос.

Передо мной был ОН, его добрые глаза оказались великолепного серого цвета.

– Нет, нет, спасибо, все в порядке, – я почувствовала, что краснею.

– Но вы кого-то ищите? Я со многими здесь знаком, – мой неожиданный собеседник явно собирался проявить настойчивость.

– Да, – мне невольно пришлось продолжить наш диалог, – я пыталась найти подругу, но, кажется, она не пришла. Здесь так душно.

Мы, наконец, вышли в коридор. Он шел рядом, и с этим надо было что-то делать.

Я не питала иллюзий по поводу своей внешности. Нет, с ней все в порядке, и среднестатистический мужчина иногда даже может посмотреть мне вслед. Но не в этой компании. Поэтому меня одолевали мысли, очень далекие от романтики.

«А вдруг он догадался, кто я и зачем нахожусь здесь?»

– Тут есть выход в сад. Идемте, я вас провожу. Вы ведь впервые здесь? – не отставал мой собеседник.

– Нет, то есть да... – я чувствовала, что ситуация становится опасной, но не могла найти достойный выход из нее.

Если я не помню толком все, что было дальше, тому виной мой страх, а вовсе не нахлынувшие чувства. Мы вышли в сад и даже о чем-то говорили. Похоже, моя амнезия вдруг вернулась ко мне в такой странной форме. Кое-что я помнила, но только не наш, как я потом узнала, весьма необычный разговор. Страшная мысль о том, что моя миссия может сорваться самым бесславным образом, испортила все впечатление от вечера, который при других обстоятельствах мог бы стать незабываемым.

* * *

Не помню, как оказалась у себя в номере. Но помню, что мой случайный собеседник пообещал позвонить мне утром. Я тоже что-то обещала, и это была ложь, вынужденная и вполне сознательная. Ведь я понимала, что мне придется забыть это маленькое приключение. Тогда я думала, что, может, оно и к лучшему. Но какая-то щемящая грусть не оставляла меня все последующие дни, вплоть до нашей второй встречи.