На следующий день после похорон наступило Рождество. В канун Рождества мы вместе с мамой сходили в замок. Мы отнесли ржаной и пшеничный пудинг. Мадам Лапорт открыла дверь в яркой ночной сорочке. Волосы были распущены по плечам.

— Простите меня за такой вид, — прошептала она, — я себя неважно чувствую. Она красиво приняла пудинг из наших рук, а потом исчезла в темноте дома.

— Мы надеемся, вы присоединитесь к нам поужинать этим вечером, мадам, если у вас нет других планов.

— Спасибо, — прошептала она откуда-то из темноты.

Она не появилась ни этим вечером, никаким другим, хотя мы долгое время готовили ужин на большее количество человек, задерживали начало трапезы более чем на час. Через несколько дней я решила все же сходить ее проведать. Постучала раз, два, никто не ответил, и, когда я уже повернулась, чтобы уйти, дверь открылась. Мадам стояла на дороге в ночном одеянии.

Она была похожа на призрак. Я не была уверена, что не побеспокоила ее. Глаза ее были заплаканными и ввалились. Волосы были растрепанными, выглядела она ужасно. В темноте она вообще не была похожа на себя. Она смутилась при виде меня, но все-таки пригласила войти.

— Приятно увидеть тебя, — сказала она.

— Вы больны? — спросил я.

Она не ответила, провела меня в комнату, пригласила сесть и села напротив, держа меня за руку, а вторую руку положив себе на колени. Я откинулась на спинку кресла.

— Ты подумала, что я сошла с ума?

На самом деле я так и думала. Я и сама была очень поражена смертью мэра и не могла поверить в то, что его уже нет среди нас.

— Мари, с тобой все в порядке? Вроде выглядишь неплохо, — прервал мои размышления ее голос.

— Спасибо, хорошо.

— А твоя семья? Теперь я знаю, вы живете в домике священника, я правильно понимаю?

— Да. У нас все хорошо. Мой папа был болен, но теперь он поправился. Мишель и Жозеф вернулись домой, у них есть ребенок.

— Да, я знаю. Это прекрасно. А господин священник?

— Спасибо, хорошо.

Мы не знали, о чем дальше говорить. Хотя мне очень хотелось спросить мадам о многом, но я не знала, с чего начать. Теперь я четко понимала, что совсем ее не знаю. Я хотела спросить ее, почему она так долго отсутствовала, но боялась, что она солжет мне так же, как много лет назад.

Но на какой-то миг мне показалось, что теперь она изменилась, и я решила попытаться. Может быть, она скажет мне хоть что-нибудь.

— Филипп любил меня больше, чем показывал, — стыдливо сказала она. — Я об этом не знала.

— Вы не знали?

Она посмотрела на меня, в глазах мелькнула злость.

— Брак не всегда бывает безоблачным, Мари, — сказала она. — Не все так просто, но я не знаю, почему он так поступил, повода у него не было. — Глаза ее наполнились слезами. — Он казался таким счастливым последнее время, я и не могла предположить, что такое может произойти.

— Все это время он сильно пил, — сказала я.

Она кивнула и отвернулась от меня. Некоторое время мы сидели молча.

— Когда-то я любила его, — сказала она. — Никто никогда не слышал от Филиппа плохого слова. В моей семье его особенно любил отец.

Я кивнула, это была правда.

— Он прислал мне письмо, — сказала она. — Он писал, что я похожа на звезду, далекую и блестящую. Это было все, о чем говорилось в письме, только две строчки. Я рассмеялась тогда, получив это, и не придала значения письму. Подумала, что это просто любовная записка.

— Я думаю, это так и было.

— Да, это была любовная записка, — сказала она, и ее глаза остановились на мне, но смотрели словно сквозь меня.

— Почему вы мне сказали, что он ваш двоюродный брат? — спросила я.

Глаза ее оживились.

— Это был просто импульс, Мари, прости меня.

— Это не был импульс. Вы сознательно обманули меня.

Она медленно кивнула.

— Месье Лапорт рассказал мне все, — закончила я. — Наверное, я единственная в деревне, кто знает об этом. И думаю, напрасно вы соврали мне.

Она грустно усмехнулась.

— Ты права, а я не права, мне не надо было врать, — сказала она.

Я ждала.

— Это был мой протест. Пожалуй, сейчас я готова тебе все объяснить.

— Тогда я могу предположить, что вы обманули меня и в том, что касается смерти вашего о отца, — вызывающе спросила я.

Она так странно посмотрела на меня, что я моментально устыдилась своих слов.

— Нет, — сказала она. — Это правда. Он умер незадолго до того, как я переехала сюда и купила этот замок.

— Извините, — сказала я.

— Все в порядке. Теперь ты знаешь правду.

— Так почему бы вам не рассказать мне всю правду наконец.

— Сначала мне необходимо узнать о камне, Мари. Где на самом деле ты его нашла?

Я вежливо ответила ей на все вопросы, ничего не утаив.

— Здесь, в церкви, — сказала я.

Она кивнула, как если бы ожидала от меня такого ответа.

— Он все еще здесь? — спросила она.

— Да, — сказала я. — Он за церковью, но, к сожалению, рисунка на нем больше нет: господин священник стер рисунок и зацементировал камень в пол.

Она помолчала некоторое время, а потом спросила:

— Расскажи мне, как ты его нашла.

Я рассказала ей все: как нашла флакон, как достала оттуда рисунок, про то, как приезжал австриец, и про всех сумасшедших, про книгу видений и про могилу.

— Вы так и не нашли эту книгу? — спросила она, когда я закончила.

— Я нет, возможно, господин священник, хотя я не уверена, но точно знаю, что он нашел могилу.

— И что он с ней сделал?

— Я не знаю, — сказала я.

— Как ты думаешь, Мари, у нас есть сейчас время пойти и взглянуть на тот самый камень?

Было около одиннадцати часов, но мы отправились к церкви.

Она пыталась перевернуть камень, она так трудилась, что у нее даже покраснели щеки. Я пыталась ей помочь, но наших сил на это так и не хватило. В итоге мадам села и сказала:

— Послушай, Мари, я расскажу тебе одну историю.

— Какую историю? — поинтересовалась я.

— Я хотела поговорить с тобой об этом камне. Я заинтересовалась этим рисунком сразу, как только ты его мне показала. Этот рисунок времен короля Дагоберта Второго. Сейчас его почитают как святого, покровителя украденных детей. — Мадам глубоко вздохнула, затем поднялась, отряхивая с юбки землю. — Могу я продолжать? — спросила она меня.

Я кивнула, поднялась и последовала за ней. Мадам