Зазвонил телефон, и я увидела свой домашний номер. Это означало, что звонит тетя Мила. Я ответила.

– Женечка! – послышался родной тетин голос. – Ну слава богу, у тебя все в порядке. Что же ты даже не позвонишь?

– Прости, тетя! – чувствуя себя скверно, проговорила я. – Просто закрутилась сильно… Но, конечно, я большая свинья!

– Ой, ну что ты такое говоришь, Женечка! – упрекнула меня тетя. – Разве можно так? А я хотела спросить, скоро ли ты вернешься. Пасху вот пришлось одной отмечать, а у меня же всего наготовлено, мне одной не съесть! Жалко будет, если пропадет. Может быть, ты хотя бы заедешь, возьмешь что-нибудь? А я тебе пока все упакую – и куличи, и пироги, и мясо, и холодец…

У меня сиротливо заурчало в животе… Даже упоминание блюд в тетином исполнении вызывало томление в желудке.

– Не знаю, тетя, – честно ответила я. – Но я очень постараюсь. Может быть, ближе к вечеру.

В конце концов, заехать к тете можно было и вместе с Владимиром, когда его отпустит следователь.

– Вот и хорошо! – обрадовалась тетя. – Я пока все приготовлю. До встречи, Женечка!

Отключив связь, я вернулась к своим мыслям. О чем я там думала? Ах да, о пожаре на складе и о том, как было бы хорошо, если бы люди Воропаева уже что-нибудь выяснили. И вообще распутали весь этот клубок. На то, что в своем «расследовании» преуспеет Владимир, я не рассчитывала. Да уже, честно говоря, и не верила, что он захочет его продолжать. Единственное, чего он сейчас хочет, – это чтобы его оставили в покое.

Честно говоря, я немного малодушничала. В том смысле, что почувствовала, что и сама подустала от этого и соскучилась по дому, по тете Миле и просто по безделью. В конце концов, я с самого начала собиралась отдыхать, Воропаев нарушил мои планы. И сейчас я была бы рада не меньше его, если бы все закончилось, и моя работа в том числе.

Но с Константином Юрьевичем не мешало бы связаться. И я набрала его номер.

– Слушаю, Женя, вы где? – ответил тот сразу.

Я честно призналась, что в полиции, и поинтересовалась, есть ли сведения по пожару.

– Вы знаете, есть, – порадовал меня Воропаев. – Охранника удалось разговорить, и он признался, что в ту ночь выпивал вместе с каким-то знакомым, а потом заснул и ничего не помнит.

– С каким знакомым? – насторожилась я.

– Да пока непонятно, кто он. Познакомились той же ночью, он забрел туда с бутылкой. Предложил охраннику выпить, тот согласился – чем не повод для знакомства? Ну а дальше вы знаете.

– То есть этот мужчина мог устроить пожар? – уточнила я.

– Еще как мог! Все возможности у него были. Но вот кто он и по чьей указке действовал – непонятно. Охранник его и не помнит толком. Обычный, говорит, человек. Думаю, пьяница какой-нибудь из местных. За ящик водки согласился все это провернуть.

– Константин Юрьевич, вы бы постарались разузнать как можно подробнее, – попросила я. – И вообще, нам не мешало бы это обсудить при встрече.

– Да, не мешало… Слушайте! – Воропаеву пришла в голову какая-то идея. – Я скоро еду обедать, может быть, и вы подъедете?

– Легко, а куда? – поинтересовалась я.

– Да ко мне, в ущелье.

– А вы что же, дома обедаете? – удивилась я. – Не ближний свет все-таки…

– Нет, обычно нет. Но у меня там встреча небольшая попутно, это ненадолго. Даже говорить смешно – дядя Коля позвонил, попросил встретиться.

– Вот как? – Я вспомнила, что Николай садился в двадцать девятую маршрутку. Она шла как раз в Октябрьское ущелье. – А что он хочет?

– Да что он может хотеть – денег поди хочет, вот и все! Я же говорю: дело минутное.

– И из-за этого вы едете?

– Ну не только, – признался Воропаев. – Он говорил, что хочет решить со мной какой-то важный вопрос. Уж не знаю какой, не сказал по телефону. В общем, подъезжайте! – заключил он. – Я через десять минут закончу и тоже еду.

– Хорошо, договорились.

Убрав телефон, я посмотрела на дверь кабинета. Следователь наверняка еще долго продержит Владимира. Но можно съездить и без него. В конце концов, нигде он не находится в такой безопасности, как в отделе полиции! Нужно только предупредить, чтобы никуда не уходил, если я задержусь.

Договорившись, что Воропаев будет ждать меня здесь вплоть до моего появления и шагу не сделает из отдела, я покинула здание полиции.

По дороге я не встретила машины Воропаева – видимо, он выехал все-таки позже меня. Зато, поднимаясь в гору, увидела шагавшего впереди Николая. Маршрутки сюда не ходили, они останавливались ниже, и это было целесообразно: общественный транспорт был рассчитан на простых смертных, которые жили в стандартных девятиэтажках, а не в коттеджном поселке. Здешние же обитатели добирались сюда на автомобилях, им маршрутки были без надобности. Николай же был исключением: машины у него, понятное дело, не было, но он тут и не жил.

В руках Николай нес какую-то затерханную холщовую сумку. Я хотела притормозить возле него, чтобы подвезти наверх – все равно мы направлялись в одно и то же место. Однако Николай неожиданно свернул в кусты. Я все же остановилась, решив подождать. Наверное, сильно приспичило мужику по дороге, если он не стал терпеть до дома Воропаевых, где мог сходить в туалет с куда большим комфортом.

Я ждала минут пять, постукивая по рулю, а Николай все не появлялся. Я приоткрыла дверь и прислушалась. Из лесочка доносилось какое-то шебуршение. Я подождала еще, но Николай не спешил выходить. Что его там, так сильно прихватило, что ли?

Решившись, я вышла из машины и, осторожно ступая, вошла в лесок. Он был не слишком густым, но Николая за деревьями все равно не было видно.

Ходить неслышно нас учили еще в первом классе Ворошиловки. Шла на звук, который хоть и был тихим, но все же хорошо улавливался мною. Вот уже я различила среди деревьев сидящую на корточках фигуру. Это был Николай. Но он отнюдь не справлял нужду. Он сидел ко мне спиной и сосредоточенно что-то мастерил.

Я сделала еще несколько шагов и, вскинув руку с пистолетом, произнесла:

– Руки вверх!

От неожиданности Николай вздрогнул. Но тут же взял себя в руки и, повернув голову, поднял вверх то, с чем возился.

Конечно, он узнал меня. И до этого момента мы не были с ним врагами – впрочем, и друзьями тоже. Мы были никем друг другу, практически безразличны.

Николай держал в руке свою «поделку». Но это не была детская игрушка. Я уже прекрасно поняла, что это такое – самодельное взрывное устройство с зажигательной смесью, из тех, что бросают в человека с намерением убить его с расстояния. Ну конечно, Николай же служил в Афганистане, а там научиться изготавливать подобные штуки было в порядке вещей.

– Убери ствол, – проговорил он. – Или я брошу. Мне все равно терять нечего.