chitay-knigi.com » Разная литература » Пионерская организация: история феномена - Арсений Александрович Замостьянов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 64
Перейти на страницу:
сказуемого и глагол от имени существительного.

Русаков сам понял, что ему никуда не деться от грамматики, и согласился заниматься.

Он хорошо знал, что если Мазин за что-нибудь берется, то «дело будет».

Занимались в землянке. Пообедав, порознь выходили из дому и окольными путями шли к пруду. Ноги проваливались В глубокий, рыхлый снег, вода доходила до щиколотки, пробираться к старой ели было трудно, но зато в землянке было сухо и уютно.

Мальчики отгребли от входа снег и прорыли вокруг глубокие канавы, чтобы дать сток воде. Усевшись поудобнее на мешке, они зажигали коптилку и начинали заниматься. Еще до урока Петя успевал рассказать товарищу тысячу новостей. Уже две недели в их доме жила молодая женщина, которую он называл мачехой. Мачеха пугала и интересовала Петю. Он всегда ждал от нее каких-нибудь неприятностей и рассказывал Мазину:

– Такую пыль в доме подняла! Всю мою кровать вверх тормашками перевернула. И чего ей там нужно было?

– Клопов, – изрекал Мазин.

– Может, конечно… А потом, смотрю, на мой стол чернильницу отцовскую поставила, ручку у отца сперла.

– Это что еще за слово у тебя? Говори по-русски.

– Ну, стащила…

– Смотри у меня! А то подумают – я тебя научил, – выговаривал Мазин.

– Ладно, – соглашался Русаков, – пускай стащила… Она вообще нас с отцом не различает: что ему, то и мне! – вдруг похвалился он.

– Различит, когда за ремень возьмется, – поддразнил его Мазин.

– Она сама не возьмется. Отца подучать будет… Она мне вот что один раз говорит: «Петя, может, ты за хлебом сегодня сходишь?» Видал? Думает прислужку из меня сделать!

– А ты хлеб ешь?

– Ем.

– Не ешь, – серьезно сказал Мазин.

– Почему это?

– Потому что она подумает, что ты из нее прислужку хочешь сделать.

Петя засмеялся.

– Ты всегда придумаешь чего-нибудь… А мне бы только одно наверняка знать: добрая она или злая? – задумчиво сказал он. – Почему это нельзя сразу человека узнать?

– Узнать, пожалуй, можно, – протянул Мазин.

– А как? – заинтересовался Русаков.

– Принеси ей дохлую кошку.

– Совсем дохлую?

– Не совсем… наполовину… чтоб еще мяукала… Или собаку. Одно из двух.

– И что?

– И посмотри: выкинет она ее или накормит. Кто любит животных, тот добрый человек, а кто их не жалеет, тот сам дрянь! – объяснил Мазин.

– Это верно… А где же мне эту самую дохлую кошку взять? Если поймать да заморить какую-нибудь? – сморщившись, сказал Петя.

– Ну, и будешь сам дрянь, – отрезал Мазин.

– Ну вот… а говоришь… Легче уж совсем дохлую достать, так ту и жалеть нечего, раз она уже все равно скончалась… А так… все кошки толстые, – припоминая всех знакомых кошек, говорил Русаков.

– Ну ладно! Выбрось все это из головы. Садись. Говори честно: чего знаешь и чего не знаешь?

– Что ты не знаешь, то и я не знаю, – расхрабрился Русаков.

– Ну-ну! Я не знаю – так догадаюсь, – важно сказал Мазин. – Тебе со мной не равняться. А по правде, обоим подтягиваться нужно. Скоро экзамен. Придется как-никак поработать.

Ребята взялись за учебу.

Положив на колени учебник, Мазин экзаменовал Русакова, тут же проверяя и свои знания.

Когда оба начинали скучать, Мазин говорил:

– Последнее предложение: «Коля стукнул Петю по шее». Разбирай.

– Нет, ты разбирай: «Русаков положил Мазина на обе лопатки».

– Раньше положи, – говорил Мазин, обхватывая товарища поперек туловища.

Начиналась борьба. Со стен летели пугачи и рогатки, мешок с сеном трещал по всем швам.

Ужинали порознь. Каждый у себя дома. Последнее время Петя стал разборчив в еде. Ворону пришлось выбросить, мороженую рыбу пустили в пруд на съедение ракам.

– Знаешь, Мазин, это кушанье как-то не по мне, – сознался товарищу Петя.

– А какие еще фрикадельки тебе нужны? – ворчал Мазин, очищая котелок от вороньих перьев.

Ложась спать, Мазин размышлял о жизни: «Учиться хорошо можно. В конце концов это не такое трудное дело. Отвиливать, пожалуй, труднее».

И он сразу решил за себя и за Русакова – хорошо подготовиться к экзаменам. История с мелом тоже повлияла на Мазина.

«В общем, все из-за одного лодыря вышло. Знай Петька грамматику – я бы не стащил мел. Не стащи я мел – Трубачев не поссорился бы с Булгаковым, вот и все… А какие товарищи были Васек и Саша! Трубачев и сейчас за Булгакова вступился, когда я сказал, что Сашка нюни распустил… Гм… А в общем, какая это дружба! Из-за одного куска мела все вдребезги! Я бы так Петьку не бросил. Эх, жизнь!»

Мазин был благодарен Трубачеву за помощь по географии. Бывая у Васька в доме, он сблизился с ним и привык к нему, а поэтому всю вину перекладывал на Сашу, да еще в самой глубине сердца сознавал и свою вину, которую, в свою очередь, перекладывал на Русакова, и, не в силах разобраться в этой путанице, засыпая, говорил:

– Эх, жизнь!

Глава 25. «Совершенно точно»

Васек торопился. На втором этаже школы, в пионерской комнате, окна были освещены.

«Работают уже!.. Скорей надо! Сегодня Белкин переписывает, наверно».

– Иван Васильевич, Митя пришел? – спросил он, пробегая мимо Грозного.

– Нет еще… Сергей Николаевич в учительской, – сообщил Грозный.

«Эх, а я опоздал!» – подумал Васек и, пробежав быстро по коридору, открыл дверь в пионерскую комнату.

Одинцов стоял посреди комнаты, держа в руках аккуратно исписанный листок. Ребята окружали его тесным кольцом. Увидев Васька, кто-то тихо сказал:

– Трубачев!

Все лица повернулись к Трубачеву. Одинцов тоже обернулся и машинально спрятал за спину листок.

Трубачев посмотрел ему прямо в глаза. Потом медленно протянул руку:

– Это про меня? Дай!

Одинцов, бледный, но спокойный, передал ему листок.

– Я не мог иначе… – сказал он.

Васек пробежал глазами статью. Она пестрела его фамилией.

– Совершенно точно, – сказал он, криво усмехаясь и возвращая листок. – Совершенно точно… – повторил он и при общем молчании вышел из комнаты.

– Трубачев! – упавшим голосом позвал Одинцов. – Ребята, что же вы!

Остановите его!

– Трубачев! Трубачев! – понеслось по коридору.

– Митя! Где Митя? – волновались ребята.

Саша Булгаков подошел к Одинцову и сел рядом с ним.

– Ты не из-за меня написал? – спросил он, моргая ресницами.

– Нет, я просто правду написал! – Одинцов поднялся. – Белкин, переписывай!

Ребята зашевелились, задвигались, горячо обсуждая случившееся.

Мнения разделились: одни обвиняли Одинцова и говорили, что он не должен был подводить товарища; другие защищали Одинцова.

– Он не имел права иначе! Он поступил честно! – кричали они.

В пионерскую комнату вошел Сергей Николаевич. Он просмотрел стенгазету и прочел статью Одинцова. Ребята стояли понурившись, работа шла вяло. Все ждали, что скажет учитель.

Сергей Николаевич подозвал Одинцова:

– Это с Трубачевым ты просил посадить вас вместе?

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 64
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности